Данила Клин - Судьбы Земли. Сборник рассказов

Весной 1812 года Ивану исполнилось тринадцать лет. Несмотря на сильные морозы, сын Захара бегал чуть ли не в одной рубашке. Но стоило только озябнуть или почувствовать иное недомогание, он тут же забирался погреться на печку. Так обыденно, монотонно проходило детство Ивана. Драки с мальчишками, помощь по хозяйству, лежание на печи. Закалялся организм – закалялся характер.

Великолепный двухэтажный дом князя находился в западной части Москвы. В собственности дворянина за городом в усадьбе было около пяти тысяч десятин земли, на которой трудилось до двухсот крепостных. Подобное хозяйство в те времена считалось средним по богатству, поэтому князь Юсупов позволял тем крестьянам, которые не были прикреплены к земле, жить с ним в городе и работать в ремесленных мастерских, чем и занимался Захар

Гончаров.

В начале сентября, вечером, усталый Захар вернулся домой и сообщил о слухах, которые ходили по городу. Люди говорили, что французы уже в Смоленске и совсем скоро могут оказаться в Москве. По некоторым уездам прокатилась волна крепостных бунтов. В народе многие искренне верили, что с приходом Наполеона в Россию крепостное право будет уже упразднено. Крепостные крестьяне, наконец, получат долгожданную свободу. А в середине сентября дворяне и прочие жители города Москвы в спешке начали покидать город.

Князь Юсупов, заботясь о своей семье, также решил перебраться подальше от надвигающейся опасности, в свою роскошную усадьбу в Подмосковье. Собрав все самое необходимое, он взял с собой и большую часть дворовых крестьян. Но незначительную часть крепостных Юсупов все же оставил в доме, чтобы они присматривали за хозяйством и охраняли дом от грабежей. В числе оставшихся была и семья Захара Гончарова.

На следующий день не только во дворе Юсуповых, но и по всей Москве творилась суматоха. Лакеи в спешке укладывали громоздкие тюки на повозки. Породистым лошадям из конюшни Юсуповых, таким образом, выпала нелёгкая доля. Конюх жестами что-то объяснял хмурому извозчику, тот молча кивал головой. Собаки, словно понимая, что происходит что-то неладное, заунывно скулили, не находя себе места. Молодые крестьянки со слезами на глазах умоляли хозяйку дома забрать их с детьми и не бросать на произвол судьбы. Но хозяева были неумолимы. Князь стоял неподалёку, заложив руки за спину и беспристрастно наблюдал за происходящими событиями. Вскоре все было готово к отъезду. Все оставшиеся крепостные, немного успокоившись, собрались в сторонке и тихо перешёптывались друг с другом. Чумазые, заплаканные лица женщин и детей, угрюмые взгляды мужчин: русский народ понимал – их оставляют в городе на погибель.

А тем временем войска Наполеона были уже на подступах к Москве. Вот что писал французский военный медик, ставший свидетелем всего того ужаса, который происходил в России во время наполеоновской кампании 1812 года.

Из воспоминаний Мерсье Франсуа… 2

«…Между тем день стал клониться к вечеру, Москва же продолжала оставаться грустной, молчаливой и почти безжизненной. Вместе с тем увеличивалось и душевное беспокойство императора. Становилось трудным сдерживать долее нетерпение солдат. Кое-кто из офицеров рискнули проникнуть за городскую ограду: «Москва оказалась покинутой». Наполеон сперва не мог поверить такому невероятному событию; он командировал своих флигель-адъютантов удостовериться собственными глазами в истинном положении вещей; посланные не замедлили вернуться, и донесения их вполне совпадали с прежними известиями: трёхсот тысяч московского

2 Франсуа Мерсье – военный медик, возможно, старший хирург Главной квартиры 1-го армейского корпуса. В

России его мемуары ошибочно опубликованы под именем их издателя Ж. Руа. Мерсье был взят в плен в Вильно

10 декабря, оставлен в госпитале Св. Иакова. 22 декабря в колонне из 2—3 тыс. пленных отправлен через Минск, Могилев, Орёл, Тамбов, Сердобск, Актарск и Кирсанов в Саратов. 19 февраля 1814 г. отправлен оттуда в Одессу, где 10 августа сел на судно и 25 августа высадился в Марселе.

И. Руа. Французы в России. Воспоминания о кампании 1812 г. и о двух годах плена в России. СПб, 1912.

населения как не бывало, а на улицах столицы, в её дворцах и храмах царило гробовое молчание пустыни. За отсутствием представителей русской знати и дворян, которых Наполеон желал бы видеть пред собою, удалось разыскать нескольких иностранных купцов, которые не имели охоты бежать вслед за москвичами; они явились к Наполеону просить у него покровительства, а он, будучи вынужден удовлетвориться лишь этим подобием выражения покорности, отдал наконец приказания о вступлении в город…»