Никита Манаков - Дороги выживших. Отсидеться не получится. Они уже здесь

Открыв дверь и выйдя из бани он ощутил холод. На улице было очень сыро и не по-летнему прохладно. Холод шел изнутри него. Ведь дождь уже закончился, а тот звук, что он принял за капли дождя по крыше на самом деле шел от железного забора.

Отсидеться не получится. Они уже здесь…

Обыск дома не занял много времени. Несколько комнат, почти пустых. Тряпки, которые люди не выкидывали, а просто свозили в загородный дом, старая посуда, старая мебель. Холодильник пуст. Одна пачка макарон, варить которые не стоит, ведь это значит снова разводить огонь, снова дым, а чем это закончится даже думать страшно. Стоп. Есть газовая плита. Значит, если есть газовый баллон, можно сварить без дыма. Но баллона не нашлось. Видимо хозяева дома увезли на зиму в город, а привезти обратно не успели. Одна банка тушенки. Съем холодной, не привыкать.

Нужно подумать как выбираться отсюда.

За ночь они окружат дом и единственный путь – перелезать на соседний участок.

Надеюсь, он тоже без «жильцов»…

Потом еще, снова через забор, а потом пару километров бегом без остановок и так до самого вечера.

Обедать не получится. Остановка на ночлег, знать бы где.

За ночь они снова догонят и утром снова бежать.

Главное не сломать ногу, перелезая через заборы. Ноги сейчас для меня все. Волка ноги кормят. А меня оставляют в живых. Может в сарае что-то полезное найдется.

Сарай был захламлен. Пыль весела в воздухе, казалось, что это просто мутная вода. Частички пыли почти не двигались и лишь от дуновения распахнутой двери затанцевали свой вальс в свете зажигалки. Уже стемнело. Свет огонька отразился в одноглазом мопеде.

Он много раз хотел передвигаться транспортом. И даже пробовал. Но каждый раз шум двигателя и шорох колес об асфальт привлекал столько внимания, что уже к рассвету их было слишком много. Они подходили к машине, внутри которой он спал, бились о стекла, двери. Поспишь в такой обстановке. Проще уснуть в машине, которая падает в пропасть. По крайней мере, в ней тихо пока она падает. Однажды их собралось так много, что он с трудом смог растолкать их передним бампером. Вот если бы машину помощнее. Но это значит еще больше шума. И не известно чем это закончится. А если утром она не заведется, убежать будет не возможно.

Мопед был бы кстати. Можно попытаться уехать от них на несколько километров, а потом пойти пешком. Так у меня появится фора в половину дня. Но как на нем выехать? Кто мне откроет ворота? Если я сам, то они схватят меня до того как я успею сесть на этот драндулет.

Даже пытаться заводить не буду, только шума наделаю.

Взгляд упал на блестящую металлическую коробочку размером с толстую книгу. Выглядела она совсем новой. Только небольшой слой пыли. Открыв ее, Он понял, что ужин все-таки будет горячим. Это был походный примус. Мопед, не возражая, поделился бензином, и Он пошел варить макароны с тушенкой.

Воспоминания

Они сидели в тени сосен, вдыхая запах плавящейся от жары смолы. Сладкий запах лета. Сидя в удобных туристических креслах на высоком, обрывистом берегу, они наслаждались выходным днем, холодным пивом и великолепным видом на Волгу и Жигулевские горы на том берегу. Это был их маленький рай. На выходные. Два дня в идеальном месте. Они сравнивали его со Швейцарией, хотя и не были там никогда.

В тот день он варил макароны с тушенкой на финской свече. Берется бревно. Пенек. Достаточно устойчивый. С одной стороны, с торца делаются пропилы крест на крест глубиной 5 см, как если бы вы разрезали пиццу или торт. Потом пень ставится вертикально, пропилами вверх. Поливается жидкостью для розжига и поджигается. Горит это чудо очень долго без всяких вмешательств и подкладывания дров. Воздух поступает сбоку прямиком в пропилы и поддерживает горение, а благодаря ровному спилу бревна на него можно поставить кастрюлю, как на плиту. Так и варили. В тот день у них было мясо для шашлыков, мангал и целый мешок угля, но почему-то захотелось макарон с тушенкой. Воспоминание из детства.

Что может быть лучше, чем вкусный обед, приготовленный на костре в кругу друзей теплым летним днем.

Он вспомнил их лица и не смог сдержать слез. Макароны застряли во рту, словно стали безвкусными, холодными, как сырое тесто. Проглотить их не было сил. Он выплюнул массу в тарелку. Слезы катились по щекам. Он уже давно привык к одиночеству, но вспомнив те выходные, не смог держать себя в руках. Их глаза смотрели на него откуда-то из угла комнаты, их смех слышался ему, словно они в соседней комнате. Он достал маленькую бутылку из рюкзака.