Фредерик Браун - Сборник рассказов (-)

- О боже! - воскликнул доктор Рэлстон, пряча лицо в ладони.

Ведь уже случилось в истории человечества, что мальчик родился от девственницы. А теперь в мире оказалось пятьдесят миллионов мальчиков, произведенных на свет непорочным зачатием. Пройдет десять лет, и на Земле объявятся пятьдесят миллионов взрослых джисетсов...*

- Господи! - разрыдался доктор Рэлстон.

* Связь имени с Иисусом (Джезусом) очевидна.

Часовой

Вымокший, весь в грязи, ужасно голодный и окоченевший от холода - и все это в пятидесяти тысячах световых лет от родного очага.

Здесь как-то странно голубело солнце, а двойная по сравнению с его миром сила тяжести делала мучительным малейшее движение.

Вот уже много десятков тысяч лет война в этой части Вселенной носила позиционный характер. У летчиков, в их потрясающе красивых звездолетах и при все более и более совершенном оружии, житуха, понятное дело, великолепная. Но как только речь заходит о действительно серьезных вещах, то опять все тяготы взваливают на пехтуру, именно им предписывают завоевывать позиции, именно их заставляют остервенело отстаивать их, пядь за пядью. И эта дрянная планетенка, что носится за солнцем, названия которого он даже и не слыхивал, пока его сюда не доставили, вдруг в одночасье превратилась в "священный бастион" сопротивления только потому, что на ней высадились также и те, "другие", то есть единственная во всей Галактике раса, наделенная разумом. Ух они, эти другие, чудовищные, свирепые, мерзкие, гнусные, подлые и отвратительные.

В первый контакт с ними вошли где-то около центра Галактики в трудные времена колонизации двенадцати тысяч завоеванных к тому моменту планет. И военные действия вспыхнули сразу же: те, другие, открыли по ним огонь, даже не попытавшись вступить в переговоры или рассмотреть возможность мирных отношений.

И теперь каждая планета стала своеобразным островком в безбрежных просторах космоса, заложником в суровых и беспощадных сражениях.

Да, он весь вымок, выпачкался в грязи, оголодал, закоченел, а от лютого ветра мерзли даже глаза. Но те, другие, как раз в этот момент пытались просочиться сквозь боевые порядки, и удержание часовым пусть даже самой незначительной позиции становилось жизненно важным элементом общей диспозиции.

Поэтому он держался все время сторожко, не спуская пальца со спускового крючка. В пятидесяти тысячах световых лет от родного дома он вел странную войну в необычном для него мире, терзаясь мыслью, а вернется ли он вообще когда-нибудь к своим.

И тут он углядел чужака, ползущего по направлению к нему. Сразу же, от живота, дал очередь. Тот, другой, издал загадочный и крайне неприятный звук, что слышится от них всегда, когда они погибают, и застыл навечно.

При этом предсмертном хрипе по телу часового пробежала дрожь, а вид чужака заставил его передернуться ещё больше. Вообще-то пора, наверное, было уже привыкнуть, поскольку так часто приходилось сталкиваться с этим, но, видно, никогда он и не сумеет притерпеться к подобному зрелищу. Уж слишком отвратны на вид были существа: и рук всего две, да и ног - тоже, а кожа какая-то белая, тошнотворно гладкая и без единой чешуйки.

Еще не конец

Зеленоватый отблеск в металлическом кубе действовал угнетающе. От него позеленела даже белая, как у покойника, кожа существа, сидевшего за пультом управления.

Единственный фасеточный глаз посередине лицевой стороны головы, не мигая, наблюдал сразу за семью шкалами. С момента взлета с Ксандора он ни на мгновение не покинул приборы. Раса, к которой относился Кар-388Y, не ведала, что такое сон. Не знала она и понятия "жалость". Чтобы убедиться в этом, достаточно было взглянуть на литые, суровые черты под фасеточным глазом.

На шкалах № 4 и № 7 стрелки замерли. Это означало, что куд неподвижно завис в космосе над своей ближайшей целью. Кар подался вперед и верхней правой рукой опустил ручку стабилизатора. После чего поднялся, потянувшись.

Затем он повернулся к коллеге по куду, ничем внешне от него не отличавшемуся.

- Итак, первая остановка, звезда Z-5689. У неё девять планет, из которых только третья обитаема. Будем надеяться, что обнаружим на ней создания, которые можно было бы использовать в качестве рабов на Ксандоре.

Лал-16В, ни разу так и не пошевельнувшийся за все время полета, поднялся и в свою очередь потянулся.

- Надеяться можно всегда, - отозвался он. - В этом случае мы вернемся на Ксандор, нам воздадут почести, а тем временем флот явится сюда за этой рабочей силой. Не будем, однако, самообольщаться. Было бы подлинным чудом добиться успеха с первого же захода. Скорее всего, нам придется обследовать не одну тысячу планет...