Виктор Эфер - Похитители разума

Теперь, Магда могла бы сказать уверенно: — «Да».

Она поставила пластинку и из аппарата полились, наполняя комнату, мягкие, зовущие звуки танго. Потом они танцевали. Сердце Магды бурно колотилось, вздымалась грудь.

Где-то внутри, далеко-далеко и глубоко в сознании Мечислава Сливинского звенели серебряные колокольчики:

«Лю… ци… на…»

Сливинский остановился и, взяв обеими руками голову Магды, поцеловал ее. Она затрепетала.

— Вы редкая и славная девушка, Магда… Я мог бы полюбить вас, и полюбил бы, если бы в далекой Польше не осталась девушка, которую я люблю больше жизни.

Магда резко отстранилась… Чары развеялись. Так вот в чем дело! Дикая, необузданная натура девушки прорвалась с неожиданной силой. Сознавая, что теряет контроль над своими чувствами, она отпрыгнула, как дикая, разъяренная кошка..

— Девушка!.. Нет больше девушек! Нет!!! Они не стоят любви, которая больше жизни. Девушки здесь — они жены орангутангов и горилл… Павианов и гиббонов… Они матери нового племени — полулюдей-унтерменшей… Вот, вот, вот! — истерически выкрикивала она в каком-то опьянении злостью и желанием сделать как можно больнее стоявшему перед ней с широко раскрытыми глазами человеку…

Человек побледнел и, покачнувшись, будто от сильного удара, должен был схватиться за край стола, чтобы не упасть… — значит это правда?

Он не раз слышал толки об этом чудовищном предприятии, которое проводится в этом проклятом Богом месте… Но слухи как-то не доходили до сознания… Он думал, что это плоды досужей фантазии.

Мечислав бросился в ванную, где лежала его полосатая униформа, срывая с себя на ходу ставшие омерзительными серый костюм, галстук, воротничок…

Как он выберется отсюда без помощи Магды, которая знала, как устраивать это, как доберется в свой барак, куда и как он вообще доберется? — он не думал…

Бежать! Бежать!! Бежать!!!..

А пришедшая уже в себя Магда в порыве горького и такого же импульсивного, как и бешеная вспышка, раскаяния лежала на кушетке, дрожа от неудержимых рыданий, заливая ее слезами отчаяния, потоками лившихся из ее глаз…

Слегка сутулый, в черном костюме и продавленной шляпе, доктор Кребс стоял в подземной лаборатории. Пятисотватная лампа ярко освещала подземелье. Силуэт доктора ложился на белую стену и напоминал известную тень, украсившую в одну ночь все заборы Германии.

Два молоденьких офицера подтрунивали над этой тенью и, улыбаясь, показывали на спину Кребса, шепотом добавляя недостающее:

— Пст!

— Алло… Кто это? 17-11-44 В. С. К..? Когда же вы мне… Это Кребс… Когда вы мне отправите в «Бюро Боно Рито» детали: двести семь и двести девять?

По мере того, как он слушал, беспокойство нарастало и черная тень набегала на лицо хозяина тени.

— Сто чертей? Что, что? — переспросил он… — разбомбили завод… Когда же вы отремонтируете? Что… В двадцати километрах фронт? Да как же это, а?.. Вы отвечаете или нет?..

— Фу ты! — добавил он, уже обращаясь к самому себе, — они перестали отвечать. — Кребс швырнул трубку, повисшую на запутавшемся шнуре. Доктор упер взгляд в зеленую вязь гибкого шнура, попробовав его мягкость рукой.

Гудящий вентилятор, нагнетающий свежий воздух с вершины горы, выдыхал огромными металлическими жабрами освежающие струи в подземелье. Под ним остановился доктор, раскрыв рот, как выброшенная на берег рыба. Надышавшись, он прошел в главный зал лаборатории. Крашеные белые стены слезились мельчайшими капельками влаги.

У расщепленной на секторы огромной аэродинамической трубы стояла группа молодых офицеров авиации, выслушивая инструкцию по метанию и действию новейшей бомбы: У-А-1.

— Заряд «А» действует как детонатор, начиная процесс, мгновенно развивающий колоссальную, неведомую еще человечеству, разрушительную силу… В завтрашнем полете эти бомбы обрушатся на врага и весь мир удивится изобретениям германских ученых.

Доктор Кребс рассматривает лежащие на стеллажах небольшие, не более десятикилограммных, бомбы, окрашенные в нежно-серебристый цвет.

Лектор любовно и нежно погладил их рукой.

— Если бы мы имели их втрое больше, мы могли бы одним ударом уничтожить весь британский остров, но имеющейся у нас порции — уже достаточно для Нью-Йорка… Многомиллионный город, со всеми небоскребами, превратится в пыль в указанную минуту. Мы подавим Соединенные Штаты морально. Это будет Пирл-Гарбор, увеличенный в миллион раз!