Виктор Эфер - Похитители разума

И ветер, врывающийся сквозь открытое окно, иногда переворачивает страницы недочитанного романа, забытого на подоконнике в пансионе «Вельвета».

Уже несколько лет Боно Рито работал с сатанинским упорством, увлекаясь опытами. Лишение человека самого главного, что отличало это двуногое от простого животного и превращало в высшее создание Земли, а именно лишение разума, — было главной задачей его существования.

Японец окунулся в свою исследовательскую работу по выведению нового существа, пока лишь рожденного его воображением, разросшимся на благодатной почве бредовых планов его нынешних работодателей.

Нацизм был тем живительным и питательным бульоном, в котором будто бацилла могла пышно расцвести идея Боно Рито о создании целого огромного, нового класса живых роботов, — идеальных рабов XX века.

Каждый новый, хотя бы сомнительный или наполовину удавшийся эксперимент, наполнял душу упорного японца сатанинской радостью.

Наступила слякотная осень. Обезьяны скучали в своем городке, ведя полусонную жизнь, тяжело перенося европейский климат.

Боно Рито вставал очень рано и до полночи засиживался в главной лаборатории, украшенной золотыми драконами, переплетенными с фашистскими свастиками. В черной мантии и синей бархатной шапочке с шариком в виде сушеной сливы наверху, он походил скорее на средневекового алхимика, чем на современного ученого.

Третий час подряд Боно внимательно рассматривал сотни пробирок с свежими вытяжками гормонов внутренней секреции, перечитывал надписи, имена обезьян и даты на этикетках. В мутно-сизой жидкости он ясно представлял животное, давшее эти соки.

Бережно и аккуратно, священнодействуя, он делал смешения и дозировал. Косые глаза, как особенно точный оптический инструмент, отмечали все. Ни одно явление в институте не ускользало от его взгляда. Он отдалил от себя всех ученых на расстояние далекой, холодной почтительности.

Лишь единственный ассистент — тибетец с голым, как колено, черепом, которому японец доверял все свои тайны, присутствовал в лаборатории. Он протянул какую-то таинственную пробирку.

— Рахия! Как ты думаешь, токсины обезьяны, обработанные сулемой, могут замедлить ход мышления… Если замедлить ход инъекции препаратом Н. 15? Вспрыскивание препарата в мозг делает человека идиотом… А что если… А что если, когда он станет только полуидиотом — ввести этот новый препарат токсинов?

Череп одобрительно кивнул сморщенной, казалось, копченой головой.

— Я думаю, что мой собрат на верном пути.

— О, Рахия! Ты, молчаливый кудесник Тибета, молчал целый месяц…

— Я трудился, — мрачно ответил череп.

— И довольно успешно!

— Но еще необходимо суметь удержать действие яда на продолжительное время… Нужен процесс, подобный закреплению проявленной фотографической пластинки…

— Сформулировано верно! Но пути, пути!?!

— Это — нелегкая задача, — вздохнул Рахия, — но мы еще поищем в книгах европейцев. Может быть, они…

— Европейцы! Они остаются далеко позади… Мы придем в назначенный час, овладеем и воцаримся над миром… Мы, желтая раса, великая Азия!.. Эх, Рахия, ты же знаешь, что наш дух поведет народы востока… наша нация спала… а теперь, ты посмотри: мы имеем передовой флот, современную военную технику. Восток пойдет на Запад. Если обескровятся великие страны, мы — желтые — возьмем свое… А тогда наши с тобой работы принесут свои плоды, тогда… о, тогда! — потрясая кулаками, угрожающе произнес шеф института.

— А теперь мне срочно необходимы токсины. Токсины обезьян. Сейчас я им скажу. — Шеф потянулся к телефону.

— Месье Жако! Нам необходимо срочно поставить в широких масштабах новый эксперимент…

— Я вас слушаю.

— Вам поручается важная работа — смертельно утомить обезьян. Заставьте их трудиться, кувыркаться, беспощадно гоните животных, подхлестывайте ленивых. Заставьте их трудиться до пределов… Утомите их…

На рассвете, ежась от предутренней прохлады, Боно Рито вместе с Жако пошли к обезьяннику.

Животные визжали и прятались, но надсмотрщики беспощадно вытаскивали их за хвосты, подстегивали бичами, выгоняя из шалашей.

Вскоре все обезьянье царство великого японца завертелось в бешеном ритме сумасшедшей карусели бессмысленного труда. На скрытом от постороннего взора предутренней мглой манеже, невыспавшиеся люди сгоняли свою злость на перепуганных и жалких животных.