Павел Шафранский - Виртос

– Зизи, слушай. А кто такой слакер?

– Тот, кто во время игры занимается чем угодно, но только не игрой.

– Да? Тогда не будь слакером, – крепко сложенный компаньон не успел мне ничего ответить. Я спрыгнул прямо навстречу пользователям и неизбежному сражению.

Хотя бы за сюрприз, что я сумел преподнести игрокам, меня уже стоит выпустить из этого чертового консервного карцера. Я застиг Нагибатора и Экзекутора врасплох, приземлившись прямо между ними. Молниеносный удар – и мои когти разрывали доспех одного из бронированных гигантов. Пронзительный скрежет лопающегося металла вытеснил все остальные звуки. Спину обожгла волна растекающейся боли – напарник жертвы пытался отбить мою атаку. Винтовка моего визави упала на землю. Все, что ему оставалось – лишь жалкие попытки врукопашную отбиваться от монстра, что вцепился в его грудь. От меня. Я вложил все силы в попытку развернуть опешившего пользователя, чтобы воспользоваться им, как живым щитом. План не сработал – когти просто разорвали его тело, из-за чего фигура персонажа начала распадаться на знакомые линии и квадраты.

Кончина товарища ничему второго здоровяка не научила – напротив, он с азартом зажал спусковой крючок, рассекая воздух выстрелами. Выстрелы оставили на моем и без того изувеченном теле глубокие рваные раны, заставив меня спешно покинуть поле боя. Мне удалось найти спасение за постройкой, похожей на небольшой ангар, в котором сходились транспортные ленты с минералами. Как вообще пользователи могут здесь выигрывать? Я был явно сильнее и крепче их, к тому же двигался не в пример быстрее. Хотя сейчас уже мне не помешала бы помощь команды. Среди прочих заводских звуков отчетливо слышались приближающиеся шаги носителя бронированного скафандра. Мои зияющие раны приводили к инстинктивной мысли: «Должен терпеть. Боль – еще не смерть».

– Зизи! – заорал я во весь голос, судорожно вспоминая имя любого другого члена команды. – Женщина! Высокий хрен! Кто-нибудь!

Звуки приближающихся шагов стихли. В нескольких метрах от укрытия остановилась моя смерть. Почему он встал? Боится закончить начатое? Завод загрохотал так, словно сумасшедший барабанщик решил сыграть для меня прощальное соло. На балконе у Зизи сейчас, наверное, тихо и спокойно… Из укрытия был лишь один выход – прямиком в объятья славного бронированного приятеля. Может, используя когти, я смог бы забраться на этот невысокий ангар? Ведь стальной скафандр жертвы был явно прочнее, чем стена этой постройки, а разорвать его я сумел без особого труда. Удар, за ним еще один – бесполезно, я и царапины на ней не смог оставить. Грохот стих, и теперь я совершенно не понимал, где находится разъяренный мститель. Забавно, чем в конечном итоге обернулось мое нежелание быть забившейся в угол жертвой. В любом случае, нужно выбираться отсюда.

Так вот что это был за грохот. Прямо за укрытием меня поджидал с десяток вооруженных солдат. Раздался нечленораздельный выкрик одного из них, тут же прервавшийся обрушившимся на меня свинцовым ливнем. Боль. Одна лишь невыносимая, дикая, адская боль. Она заполнила меня, сжигая все мысли. Не оставляя место даже мечтам о смерти. Казалось, мой расстрел длился вечность. И всю эту вечность мое сознание меня не покидало, чего нельзя было сказать об отстреленных кусках моего тела. Хотя можно ли называть сознательным обезумевшего от боли человека?

2.0.

Сердце стучит в бешенном темпе. Боже, это было невыносимо! Боже, боже, боже. Я бью руками по стеклу банки. Выпустите! Сволочи! Не хочу! Я не хочу этого! Я ничего этого не хочу!

Цифра «6» меняется на «37». 37?! «Стандартный контракт на сто тысяч таймов», – с диким ужасом вспоминаю я слова Зизи. Предатель. Он мог мне помочь. Он мог остановить… Меня окатывает волной безысходности. Он не мог ничего остановить. В любом случае все закончилось бы смертью. Все всегда будет заканчиваться смертью. Не в этот раз, так в следующий. Люди из банок напротив находятся без сознания. Неужели мое лицо было таким же мирным, когда я… Когда я умирал? Я судорожно ощупываю тело. Во мне нет ничего, кроме страха и памяти боли. Кто вообще способен вынести такое? Он вернулся. Он вернулся, и привел с собой друзей. Какой-нибудь мальчик, как говорил Зизи… Зверский аттракцион. Дьявольская забава.

На стекле мерцает точка. Частое дыхание и не унимается. Точка превращается в символы. Тело цело. Ран нет. Символы складываются в надпись «Физиология». Рядом с ней мигает точка. Еще одно слово в строке – «Оптимум». Что? Это не про меня ли? Мама бы порадовалась, узнай она, что с сыном все в порядке. Если у меня вообще есть мать. Все равно это просто страшный сон. Точка рисует новую строку. «Нервная система…Оптимум». Нет, это явно не обо мне. Если у меня все в порядке с нервами, то как они представляют себе человека с отклонениями? Они… Конечно же, они. Группа самодовольных уродов в пиджаках и халатах, что заведует этой психбольницей. Смотрят на мониторы, подсчитывают прибыль и приглашают новых игроков расчленить живого человека… Третья строчка. «Психическое состояние…Тревожен». Черт, да я с ума схожу! Тревожен, тоже мне эвфемизм. Следующая строка – «Выбор вектора». Напротив этих слов мерцает точка. Я оглядываю своих соседей. Парни, девушки. Какого черта вы все здесь делаете? Какого черта я здесь делаю?! Мигающая точка превращается в слово «Недоступен». В гробу я видал ваши игры. Все, что мне нужно – это…