Maxime - Превращение. Сборник эротических рассказов

– Раздевайся, – бросил муж, доставая какой-то чёрный пакет из шкафа.

Герасимов жеманно улыбнулся, стянул платье через голову. Вопросительно посмотрел на мужа.

– Полностью, – подтвердил тот.

Герасимов стянул трусики, на которых засохшие следы спермы напомнили о недавнем лишении девственности. Половые губы были набело выбриты, только ёлочка разложенных коротких волос украшала лобок. Грудки заколыхались, когда Герасимов расстегнул бюстик. Вытянутые возбуждённые соски топорщились вверх на мягких подрагивающих сферах.

Муж не спешил распаковывать содержимое мешка.

– Что это? – спросил Герасимов, игриво покачивая волосами за спиной.

– Новогодний костюмчик. Как раз на твой размер, – бородач по одному вытягивал предметы, раскладывая их перед шокированной Лизой.

Та зависла в прострации. Хлопая широко открытыми глазами, с отвисшей челюстью на внезапно побледневшем личике рассматривала она новогодний гардероб для выхода в свет.

Герасимов ехал на заднем сидении авто в прозрачном резиновом мешке, плотно облегающем голое тело. Тонкий слой латекса обтягивал кожу, полностью укутывал с ног до головы. Лишь круглые карие глаза Лизы и испуганно приоткрытый драматический рот светились страхом через прорези костюма. Из одежды муж разрешил надеть ботильоны, пальто, шарфик и шапочку.

Они выехали за город и почти сразу свернули в коттеджный посёлок. Здесь повсюду лежал девственно чистый снег. Пушистые сугробы неровными горками струились вдоль дороги. Разлапистые ёлки, заваленные ватными облачками, величественно встречали гостей. Смеркалось.

Череда дорогих машин въезжала на территорию средневекового замка, ограждённого от любопытных глаз высоким бетонным забором. Бородач припарковал машину возле смотровой башенки, проверил время на часах.

– Ну что, начинаешь вспоминать? – шутливым тоном спросил он.

Из соседних машин выходили такие же пары, как они: женщины без верхней одежды, голые под латексом, обезличенные. Женские фигуры, тонко стянутые корсетами, держались своего хозяина. Тот вёл рабыню, пристёгнутую за поводок к ошейнику. Некоторые девушки были в наручниках и кандалах. Один хозяин постоянно шлёпал свою рабыню плетью, грубо тянул за ошейник, брызгая слюной в лицо.

Ошалевший, Герасимов во все глаза смотрел на происходящее. Он бы и хотел убежать, но браслеты на щиколотках, соединённые цепью, и высокое ограждение по периметру делали миссию невыполнимой.

Он шёл по предложенному пути, доверяясь чужим предпочтениям.

«Это всего лишь игра!» – успокаивал он нервную дрожь в коленках.

Бородач нацепил на него ошейник с колокольчиком и вёл за собой, как корову, гордо вышагивая впереди.

Герасимов семенил за Хозяином.

Герасимова положили в ящик, и это был не худший вариант. Из деревянного каркаса торчали его попа и ноги с одной стороны и голова с другой. Мужчины подходили, выбирали свободную дырку и трахали. Они были в презервативах, влетали по самые яйца. Не жалели ни себя, ни девушку в ящике. Закрыть рот Герасимов не мог из-за кляп-кольца, которое неподвижно фиксировало челюсти. Шевелить головой тоже не было возможности. Он мог лишь довольствоваться видом другой девушкой, которую закрепили в позорном столбе напротив. Та была оголена сзади, её не только трахали, но ещё и били плетью. Красная исполосованная задница дёргалась перед глазами. Девушка ревела от боли – кляп-кольцо часто затыкали членом, и тогда стоны становились глухими. Мужчины не церемонились с аттракционами: трахали дерзко и грубо.

Поначалу Герасимов чувствовал обиду на мужа, бородач оставил его на растерзание толпы, надёжно закрепив ремнями в ящике. Потом ему стало всё безразлично. Он не видел лиц, мужчины менялись, быстро переходили. За час его отымело не меньше двадцати человек. Там были не только мужчины: девушки в латексе с искусственными членами тоже пристраивались над ним спереди или сзади. И пока какая-нибудь красотка трахала Герасимова в рот, мужчина сношал красотку сзади. В этой кутерьме у каждого торчал член между ног: настоящий, в ярком презервативе, или искусственный. Неважно. Девушек выстраивали в паровозик, клали одна на одну. Но завершал бутерброд всегда мужчина. Мужчины были голые. Кроме масок, ярко-красных или чёрных презервативов и ботинок на них ничего не было. Именно от мужчин исходила сила, трах-мощь, выраженная в яростных проникновениях. Именно они придумывали новые комбинации для рабынь. Стоны, удары хлыста и женские крики сопровождали Новогоднюю вакханалию.