Maxime - Превращение. Сборник эротических рассказов

Герасимов почувствовал неизбежность проникновения и сдался, уступив здоровяку, который одним махом забрал его до конца. Проникновение оказалось настолько глубоким, что у Герасимова невольно вырвался испуганный девичий стон. Казалось, его насадили на полено, которое прибило его к краю раковины.

Бородач взялся за бёдра и натянул Герасимова до конца. Его руки нащупали застёжку бюстика, расстегнули её. Освобождённые, груди заколыхались под платьем в такт с лёгкими ударами сзади.

Герасимов прикрыл веки, чтобы не видеть себя в зеркале, не видеть Лизу, которая, похоже, была вне себя от слияния с мужской плотью.

– Всё в порядке? – тревожно спросил бородач, замедлившись, продолжая пощипывать залитые возбуждением зудящие соски.

Герасимов приоткрыл глаза, попытался улыбнуться и глубоко выдохнул томным голосом:

– Да, всё очень хорошо.

Ему действительно стало тепло и невероятно хорошо. Удовольствие, разливающееся в месте проникновения, волнами расходилось по всему телу, достигало кончиков пальцев и ушей, скапливалось положительно заряженными частицами в голове. Он весь превратился в нежное хлюпающее влагалище, которое любовно обсасывало член, не давая ему выскользнуть. Герасимов задвигался навстречу, выгибая спину, чтобы подчеркнуть момент входа. Ротик невольно закусил нижнюю губку. Бородач ускорился, и Герасимов, сам того не ожидая, сорвался сладкими стонами в момент истины. Попа, как пружинистый мякиш, продолжала отбивать хлёсткие удары, которые влетали теперь с невероятной скоростью. Бородач схватил Герасимова за плечи, пальцами вцепился в шею и, надавив сверху, палкой застыл глубоко под сердцем. Снова и снова появляясь и исчезая железной основой, диктующей новые правила любви.

Герасимов гладил руки мужа, не желая отпускать его, придерживая бёдра, чтобы член оставался внутри. В таком положении он чувствовал невероятный восторг, переполнявший душу.

– У тебя точно всё в порядке? – муж странно ухмылялся, поглядывая из-за плеча.

– А что? – насторожился Герасимов.

– Ты сегодня какая-то необычная, – бородач вышел из него. – Это электрошок на тебя так подействовал?

Герасимов тревожно облизнул губы.

– Я не хотела говорить, – он откашлялся, подтягивая трусики с колготками. Член бородача вяло болтался перед ним, оставаясь длинным и толстым. – Я, кажется, кое-что забыла после удара током, – Герасимов стеснительно поднял глаза на мужа.

– Забыла, значит? – тот смотрел на неё скептически, странно улыбаясь. – Ладно, давай поужинаем сперва. Может, вспомнишь.

Бородач подтянул джинсы с трусами и вышел из ванной.

Герасимов, потрёпанный, с гудящим зноем неги под животом, стоял неподвижно, прислушиваясь к отголоскам мощных ударов. Казалось, член всё ещё бьётся в самое сердце, замирает, выгибаясь в дугу, взрывается ритмичными вздрагиваниями. Внезапно жидкость внутри него устремилась наружу. Герасимов только успел сжать коленки и подставить пальчики, сложенные лодочкой.

Густая тягучая сперма, замешанная на взбитой смазке, вяло вытекала из него большими перламутровыми каплями.

Муж Лизы постарался на славу: на столе дымилась мясная поджарка. В качестве гарнира он приготовил картофельное пюре и салат-оливье.

– Сейчас быстренько перекусим и поедем, – бородач добродушно улыбался. После секса он стал похож на плюшевого мишку – такой же косолапый, бородатый, как бармалей.

Герасимов с аппетитом жевал мясо. Еда опьянила его, два бокала шампанского быстро ударили в голову, и он поплыл. Муж уже не казался ему грозным, наоборот, он думал об удовольствии, полученном в ванной. Ему захотелось повторить опыт, попробовать спереди, сверху, добавить поцелуи.

– Может, останемся дома? – заплетающимся языком произнёс он, томно хлопая ресницами.

Муж подозрительно смотрел на него с хитрым прищуром.

– Совсем ничего не помнишь? – спросил он, ухмыляясь.

– Помню, – Герасимов стрелял глазками, по-женски лаская мужа пьяным игривым взглядом. – Только не всё.

– Ну хорошо, – пробормотал бородач. – Идём.

Он взял Герасимова за руку и повёл в спальню.

«Что он задумал?» – Герасимов представил, что сейчас вновь будет трахаться, и возбуждённо поправил платье под поясочком. Он сел на диван, по-мужски широко раздвинув ноги. Откинул волосы на спину. Алкоголь дурманил ему голову, он хотел сосать член, хотел, чтобы бородач взял его, как тогда, в ванной.

«Неужели это я?» – Герасимов, никогда не испытывавший влечения к мужчинам, в который раз изумился женской похоти, возбуждению, охватившему его. Он хотел, чтобы его трахнули, хотел, чтобы бородач вновь насадил его на член.