Ник Никсон - Неокортекс

– Глянь, красота какая.

Да, разве можно Егерю верить на слово? А вдруг там двести километров? Вдруг на дне живет трехголовое чудище, которое только и ждет глупца, осмелевшего взглянуть на него. Утащит в бездну и каюк.

Вздор, конечно. Не может быть тут никаких чудищ. Вот только когда стоишь там, в окружении исполинских ледяных стен, под гнетом убийственного холода, страшнейшей радиации и почти нулевого давления, от которых тебя защищает только небольшой слой ткани скафандра – мысль о всяких подледных чудищах уже не кажется абсурдной.

Егерь вручил Илье и Платону «тапочки». Так тут называли магнитные накладки на обувь. Весь пол состоял из листов металлической сетки. При хождении тапочки притягивались к полу. В момент отжима стопы питание отключалось – тем самым создавалась иллюзия земной гравитации. На деле же идти было страшно неудобно. Тапочки то притягивались намертво, когда нужно переставить ногу, то, наоборот, отлипали в самый неподходящий момент. Илья и Платон напоминали охотников, рыщущих в болотных топях.

– Привыкните.

Егерь катил за собой тележку с главным грузом прибывшего корабля – подводным роботом «Дельфин». Платон подталкивал сзади. Тележка качалась и кренилась. Илья поддерживал Дельфина сбоку. Хватило бы и одного неудачного падения, чтобы трехлетний результат работы Ильи пошел насмарку.

Первый проект подводного исследовательского аппарата был намного меньше и проще. Но Томаша Янцыча постоянно что-то не устраивало – то низкая скорость, то маломощная антенна, то приборов мало навешали. Работа затянулась. Илья не смог закончить Дельфина до старта миссии. Тогда и решили отправить позже отдельную «посылку».

– Есть тут кто живой? – крикнул Егерь.

Эха почти не было. Значит место обжитое.

Проходя мимо комнаты отдыха, Илья заметил внутри столы для бильярда и пинг-понга. Вентиляционные насосы, поскрипывая, разгоняли запахи от недавнего приема пищи. В рабочей зоне на кабинетах висели таблички без надписей.

Внезапно перед ними выскочило нечто похожее на обезьяну и пронзительно заорало.

Илья чуть не решился рассудка от неожиданности.

– Ах ты маленький засранец, – громко взвизгнул Егерь, оглушив всех повторно. Испугался здоровяк не меньше остальных.

Мальчик лет одиннадцати стоял напротив и корчил рожи. Егерь бросился к нему. Ребенок подпрыгнул на полтора метра и, оттолкнувшись от стены, спикировал в сторону, как цирковой акробат. Неповоротливый Егерь успел схватить только воздух.

Мальчик уже сидел в позе кузнечика у него за спиной и хихикал.

– Испугался Барабас, одинокий Карабас. Толстый жирный Карабас, бородатый Барабас.

– Я тебе язык оторву.

Они рванули в ближайший коридор. Было слышно только удаляющиеся крики Егеря и хохот мальчика.

– Чуть не обгадился, – сказал Платон, усмехнувшись.

– Как вообще разрешили детей сюда притащить?

– Здравствуйте, с прибытием, – сказал женский голос за спиной.

Увидев Веру, Илья чуть не подавился. В жизни она жилистей и выше ростом, чем он представлял. Ее глаза, прикрытые легкими очками, были цвета полированного янтаря, и смотрели будто сквозь ребят.

– День добрый, а мы думали тут никого, – сказал Платон.

Илья сгорал от стыда. Выговорил губами слово «здравствуйте», но не был уверен, что произнес его.

– День сегодня не добрый. А Егерь где?

– Он в туалет побежал, приспичило. Скоро вернется. Я Платон. Это Илья. Мы почти познакомились тогда, по радио.

Илья изобразил нечто похожее на улыбку. Вера взглянула на него мельком – на одну десятую секунды.

– Вера Андреевна, – представилась она официозно. – Семен Геннадьевич попросил расположить вас и все показать.

– Мне точно не помешает экскурсия, – радостно воскликнул Платон. – Все эти коридоры, закутки – заблудиться можно.

Его улыбка была неестественной, заигрывающей. Конечно, Платон лукавил. Он знал каждый угол на базе наизусть.

– Пойдемте, я покажу ваши каюты.

Илья и Платон переглянулись.

– Егерь вернется и заберет тележку, – сказала она.

– Я лучше дождусь его, – сказал Платон. – На всякий случай. Ты иди, Илья.

Он незаметно толкнул Илью в спину.

– Хорошо, потом я вам все покажу отдельно.

– Это мне нравится даже больше.

– Илья Вячеславович, пройдемте за мной.

Так Илью давно никто не называл. Не нравилось ему эта фамильярность. Но в устах Веры это звучало как-то по-особенному, будто из старого черно-белого фильма.