Ник Никсон - Неокортекс

– Нет.

Егерь понимающе кивнул. Они помолчали.

– Что будешь делать?

– Пока не вернемся на площадку даже думать не хочу.

– Тадлис переживает?

– Рвется в бой. Тому надо все и сразу. Психует.

Егерь встал и, обойдя стол, остановился у окошка. Посмотрел через жалюзи на пустой коридор.

– А может нафиг всех: Геннадьича, старика, молодежь эту неблагодарную. Поехали к нашему парню. Посидим, потрещим. Отдохнем, как раньше, помнишь?

Ясон покачал головой.

– Ты знаешь, я не могу.

– Пффф, ты можешь все. Кто тебе указ? У старика руки короткие, а Геннадьичу ты не по зубам. Без тебя не будет скважины – это все понимают.

Ясон встал. В ногах ощущалась слабость.

– После, – Ясон похлопал Егеря по плечам. – Вернусь и обязательно съездим.

Егерь достал из кармана недокуренную сигару, вложил в рот, следом достал вторую целую, и протянул Ясону.

– Пошли курить.

– Пошли. И спасибо за пластинки.

***

– Можно мне посмотреть? – спросил Кирилл.

– Ты ничего не поймешь, – ответила Мама.

Она глядела в микроскоп уже целую вечность. Иногда отвлекалась, брала из холодильника мензурки c синими, желтыми или оранжевыми водичками, переливала, смешивала с другими, встряхивала, опять усаживалась за стол. И снова смотрела в микроскоп.

– Ты увидела рыбок? – спросил Кирилл.

– Пока нет.

– Они просто прячутся. Я буду первым кто с ними заговорит. Вот увидишь.

– Угу.

От безделья Кирилл сделал очередной круг по лаборатории. На большом столе в центре полным-полно всяких стекляшек – все красивые, прозрачные, блестят. Разглядывая их с разных сторон, можно поймать ракурс, при котором свет от ламп играл на них цветастой радугой. Еще тут было два холодильника: маленький для мензурок, большой для кусков льда, которые маме привозили с Исландии. Несколько раз она разрешала их поразглядывать. Через лупу Кирилл выискивал вмерзших мальков, рачков, или хотя бы останки водорослей. Ничего он так и не нашел. Пока.

– Мам!

– Да.

– Дядя Яс завтра уезжает бурить?

– Не знаю, у него спроси.

Повисла короткая пауза.

– Мне уже можно с ним?

Она молчала.

– Мам?!

– Ты меня отвлекаешь, – она повернулась к компьютеру. На экране бежали строчки с формулами.

– Ну, можно мне с ним?

– Нет.

– Ну пожалуйста, мам. Ты же говорила, ты говорила, помнишь? Полгода назад, это было второе число, точно второе, как сегодня.

– Кирилл…

– Как же я познакомлюсь с рыбами если ты меня не пускаешь. Ты сказала через полгода можно. Дядя Яс тоже говорил, что можно. Значит можно, да?!

– Я говорила, – она вернулась к микроскопу. – Что я сказала тогда дословно? Повтори.

Кирилл щелкнул языком и прищурился, вспоминая тот день. Тогда он целую неделю вел себя паинькой. Накануне сдал экзамены за пятый класс всего с семью тройками. Не пропускал медицинские тесты, и врачиха на него не жаловалась.

– «Через полгода, обещаю», – натужно проговорил Кирилл, пытаясь воспроизвести тот редкий для мамы доброжелательный тон.

– Было еще кое-что, – упрямо добавила мама.

– Не было.

– Опять обманываешь, – она строго взглянула на него сверху вниз.

– Правда, не помню.

– Прекрасно помнишь. «Если все будет нормально», – вот что еще было. А сейчас не нормально. На площадке опасно.

– Но мам, я буду осторожен, обещаю. Буду в стороне стоять, там, где безопасно. Мам, пожалуйста.

– Кирилл!

Она отвернулась, сделав вид, будто они говорили по телефону, а она только что бросила трубку.

Кириллу захотелось расплакаться от обиды. Льды, стекляшки, бумажки – все было важнее для нее, чем он. Пусть сидит тут, пялится в свои окуляры, но почему он тоже должен сидеть взаперти? Все мужчины хоть раз выезжали в Исландию. Чем он хуже?

– Ты закончил? – она протянула ладонь выжидающе. Кирилл отдал градусник.

– Тридцать шесть и девять. Запиши в дневник.

Кирилл открыл электронный дневник в планшете, отыскал пустую графу в нужной таблице и внес запись «36,9». Помимо таблицы с температурой, которую он измерял по десять раз в день, были еще таблицы с давлением, ростом, весом, и другие с непонятными каракулями, которые заполняла за него врачиха.

– Ты кровь сегодня сдал?

– Нет.

– Иди, сдавай. Время уже прошло.

– Не хочу.

– Нет слова – не хочу, есть слово – надо. И надень тапки. Убьешься когда-нибудь.

Кирилл побрел к выходу короткими прыжками. У двери остановился.

– Она меня специально колет.

– Кто? – непонимающе спросила мама.