Виктор Гончаров - Под солнцем тропиков. День Ромэна

— Уф… — тяжело выдыхнул Ромэн и с удивлением, с испугом оглянулся.

— Иди обедать, Рома, — робко предложила жена, заметив признаки жизни в безжизненном лице супруга.

— Обедать? Я, кажется, уже где-то обедал…

— Ну, а есть-то ты хочешь?

— Есть? Н-не знаю…

— Ну, садись, все равно.

Автоматически заработали челюсти. Остеклялся взор. Сизая муть опустилась на мозг. Расширились пределы комнаты, ушли в бесконечность… На солнце сверкнула янтарем узкая полоска ржи, дохнул теплый ветерок, насыщенный запахом цветов и полыни… Ромэн замер с ложкой у рта, маска лица тронулась детской улыбкой.

Жена сидела рядом, с грустью наблюдая, потом осторожно поднялась, вспомнив что-то.

— Рома, с тобой можно говорить?

— Садись, Нюрка, поговорим.

Покорно подошла жена и задрожала, увидя в глазах мужа ласку и извинение.

— Ты опять заговоришься, а потом будешь меня бранить, — сказала, прижимаясь к нему и удерживая слезы радости.

— Ну-ну, ты остановишь меня вовремя… Сегодня был интересный случай…

Разговор незаметно затянулся. За день и на той и на другой стороне скопилось многое, о чем беседовать было приятно и интересно. Несмотря на это, жена два раза напоминала о времени и каждый раз получала энергичный отпор:

— Что я вол, что ли, какой? И поговорить не могу, когда хочется? Все дела да бумаги, лекции да собрания, этак и ноги протянешь… Как тебе не совестно напоминать мне о деле, разве я мало работаю?..

Разговор продолжался…

Наконец, нечаянно взглянув на часы, Ромэн резко оборвал начатую фразу жены:

— Ой! Уже три часа! Вечно ты с разговорами лезешь, а у меня дело стоит…

Жена побледнела от несправедливого упрека, вытянулась и напрягла всю свою волю, чтобы не разрыдаться.

— Ты должен взять отпуск, — сказала неестественно громко и по слогам, — ты стал ненормальным…

Ромэн с удивлением взглянул на нее, будто впервые увидал. Нахмурился.

— Глупости! Глупости все! И нечего говорить! Кто за меня работать станет?

— Но почему Иванов уже был в отпуску, и Гогия и Карпенко были? Почему тебе нельзя? Кто же за них работает?

Сжал Ромэн челюсти и лаконически — от стола:

— Не знаю. Не мое дело. Не мешай!

Поплакала жена и в слезах уснула. Через полчаса сдался и Ромэн: сон сразил его у стола с карандашом в руке.

В окно брезжил новый день.

Ранняя советская фантастика во многом остается terra incognita. За сухими строками все еще неполных библиографий часто нет биографий; мы мало или совсем ничего не знаем об авторах целого ряда ярких и примечательных романов, повестей и рассказов. Однако и на таком фоне случай Виктора Алексеевича Гончарова представляется исключительным — неизвестны даже даты его жизни, а ведь речь идет об одном из основоположников советской фантастики и весьма заметном авторе фантастической и авантюрной прозы 1920-х годов.

Гончаров, как блуждающая комета, явился буквально из ниоткуда и за три года (1924–1926) успел выпустить в центральных издательствах пять романов и повесть. Совокупный тираж его произведений достиг внушительной по тем временам цифры (более 55 тысяч экз.). Наряду с определенной безыскусностью и неотшлифованностью, его книги поражают изобретательностью, богатством фантазии, тематическим разнообразием — писатель пробовал свои силы в таких поджанрах, которые определили бы сегодня как «космическая опера», палеофантастика, приключенческо-детективный триллер, фантастика микромира и т. д. В нем ощущался бесспорный талант и большой нереализованный потенциал; он мог бы стать классиком НФ-литературы, если бы жил в другом месте или хотя бы в другое время.

Но Гончаров жил в Советском Союзе в двадцатых годах, когда фантастам и «приключенцам» выпал лишь глоток свободы. Его недолгий взлет сменился долгим забвением. Не добившись славы куда менее одаренных современников, Гончаров десятилетиями оставался практически неизвестен читателям. Причина этого, безусловно, состояла в насильственном изъятии писателя из литературы — с конца 1920-х гг. произведения Гончарова в СССР не переиздавались, а все книги его, несмотря на относительно приличные тиражи, стали библиографическими редкостями.

О жизни Гончарова известно крайне мало. Возможно, он был уроженцем Украины, где начинается действие «Психо-машины», первого романа его космической дилогии. В ранних текстах Гончарова изредка встречаются украинские обороты, а в «Межпланетном путешественнике» главный герой узнает в окуляре родные края, в «порыве внезапной нежности» восклицает «Украина!» и обнимает трубу телескопа.