Виктор Гончаров - Под солнцем тропиков. День Ромэна

— Вот здесь я напьюсь, — сказал себе Петька, — выкупаюсь и запасусь водой. А может, поохочусь, кроме того.

Он хотел опуститься на озеро, тем более что и течение прямиком направлялось к нему, но какая-то гнусная сила рванула ялик в сторону, когда он уже был над водой. Рывок был резок и силен: Петька очутился в воздухе без всякой поддержки, а ялик по косой линии шлепнулся на лысину черной горы и там остался, как бы прилипшим. Разумеется, летчик брякнулся в воду без лишних разговоров.

Озерцо было отменно глубоким. Не достав дна, Петька поплыл вверх. Исключительная прозрачность воды позволила ему открыть глаза без боязни засорить их. И вот, выплывая на поверхность, он увидал рядом с собой в неверном зеленоватом свете странного зверя, напуганного до полусмерти, величиной с кошку, с четырьмя перепончатыми лапами, с толстым коротким хвостом и с широким… утиным клювом. По этому зверю, сидя в воде, Петька узнал название страны, куда его занесло воздушное течение.

— И-ги-ги. Я в Австралии! — крикнул он, вылезая на каменистый берег.

Странное животное — полузверь, полуптица — называлось утконосом. Нигде, кроме Австралии, утконосы не водятся. Этот зверек весьма замечателен: он кладет яйца, как птица, кормит детенышей молоком, как млекопитающее, имеет лапы с перепонками, как у лягушки, и мягкую густую шерсть бобра. Живет он в сухих норах на берегах рек и озер.

Не успев прийти в себя от изумительного открытия, даже не успев вытряхнуть воду из ботинок, Петька изумился еще один раз. Здорово изумился. На скале, где прилип ялик, в двух шагах от него в таком же состоянии висел второй ялик…

Петька вытряхнул воду из одного ботинка, из другого не стал и кинулся, сломя голову, к черному утесу, боясь найти во втором ялике труп несчастной Верки. Лишь с большим напряжением, пустив в ход всю свою обезьянью ловкость и цепкость, он осилил почти отвесный и гладкий утес. Но ялик был пуст. Ни живой, ни мертвой девочки не нашел там Петька.

Ну-те-ка, уважаемый Петя-пионер, поразмыслите-ка об изумительной загадке, об исчезновении дочери техника Верочки, а также о неведомой силе, заставившей оба ялика покинуть солнечные высоты ради мрачного утеса, на котором вы теперь стоите, ковыряя в носу…

Смущенный, Петька оставил нос в покое и попробовал сдвинуть ялик с места. Не тут-то было. Ялик прирос, вроде как корни пустил. Петька залез в него и нажал подъемный рычаг. Никакого впечатления. Петька — сильней. До отказу крутнул рычагом. Ялик не шелохнулся даже. У ошарашенного летчика с натуги и от возбуждения пот выступил на лбу. «Ну-к еще!» Он схватился за второй рычаг и потихонечку-потихонечку, опасаясь сюрприза, закрутил его на подъем. Однако рычаг отвернулся до последнего деления, а подъема ни на сантиметр не вышло. Тогда Петька качнул ялик, сидя в нем, и вдруг — словно лопнуло что-то. Сейчас же, в то же мгновение, как из пушки, метнулся ялик в небо. Засвистел, заревел ветер. Задохнулся Петька и очнулся на отчаянной высоте, в ледяной атмосфере, откуда земля смотрела скверной географической картой.

— Здо-ро-во… — пропыхтел он, кое-что понимая, и добавил:

— Эт-то называется… — А как называется, не сказал.

Стал спускаться.

Над утесом замедлил спуск до минимума. В двух метрах от черной поверхности ялик без разрешения резко дернулся книзу.

— Шалишь, брат, — обратился Петька к утесу и, нажав подъемный рычажок, противопоставил силе притяжения силу подъема.

Ялик застыл в воздухе неподвижным.

— По-ни-ма-ю, — подмигнул Петька кому-то. — Магнитная гора, вроде уральской «Благодати», состоит из магнитного железняка, а в киле ялика — железо, вот и притягивает.

Отпуская рычажок понемногу, он заставил ялик снизиться плавно, без толчков.

Одну загадку Петька разгадал. Вторая была потруднее.

С вершины утеса, возвышавшегося метров на 300 над окрестностью, открывался далекий вид: с одной стороны, с западной, на дикую пустыню; с другой, восточной — на высокоствольный лиственный лес, перемежающийся с соснами и тропическими джунглями. Этот же лес подходил и с северной стороны утеса. На юге тянулась невысокая цепь гор.

Одинокая фигура юного пионера стояла в раздумьи на краю обрыва. Пар от быстро сохнувшей одежды окружал ее зыблющимся ореолом.

Петька думал: «Пойдет ли дочь техника в выжженную солнцем пустыню? Очевидно, что нет, потому что ничего привлекательного там не имеется. Кроме того, пустыня отсюда далеко видна, но присутствия жилья человеческого в ней не видно. Итак, западное направление побоку. Дальше. На севере — лес, на востоке — лес, на юге — пустяк лесу, много гор. Всюду вид достаточно заманчив, по крайней мере, для меня. Я бы, например, будь я свободен, отправился вон в те джунгли, что на востоке. Больно красивы там цветы. Девочки особенно любят цветы, но девочка Вера едва ли интересовалась здесь красотой. Она должна быть зверски голодной: папаша-изобретатель не догадался снабдить ее в дорогу ни пищей, ни водой. Ба! Вода… Конечно, она умирала от жажды и прежде всего накинулась на воду. Где же она могла спуститься к озеру? Там, где я лез, она не спустится. Посмотрим. Ага! Она пошла в обход».