Андрей Валентинов - Аргентина. Лонжа

…Церемониальный поклон! Видать, есть за что благодарить.

Выводами Мод делиться ни с кем не стала, но зарубку сделала. Общаться не прекратила, но ничего серьезнее совместного похода в кино (за ее счет) даже не планировала. И вот, получите и распишитесь!

– Мне наш главный все рассказал, – обнадежил между тем Арман, допив дареный коньяк. – Мы будем ездить по Франции на авто, а я буду вести путевой дневник. Надеюсь, автомобиль у нас приличный? Я не представляю, как можно путешествовать, извиняюсь, в «Рено».

Жорж Бонис шумно вздохнул.

– О, вижу вы меня понимаете, – обрадовался обаятельный. – Вкус! Вкус, друзья! Во всем нужен вкус, без него жизнь – словно лангусты без тимьяна!..

Усатый согласно кивнул.

– Лангусты – это вы в самую точку, Арман. Кстати, вы когда-нибудь колесо меняли?

Черноволосый недоуменно моргнул, раз, другой, третий.

– Менял?! А, простите, на что?

* * *

На своего нынешнего шефа Мод работала с первых чисел апреля. Помогли знакомые: по Парижу прошел слух о новой большой выставке, причем не совсем обычной. Эксперт Шапталь очень постаралась попасть на собеседование к куратору, человеку денежному, щедрому, но очень придирчивому. Мод и не пыталась его обаять, не дано, однако у девушки имелись серьезные рекомендации и некоторая известность в узких «галерейных» кругах. Хватало специалистов куда более опытных, но не все были столь принципиальны и дотошны. На этом с начальством и сошлись, хотя сама будущая выставка с самого начала показалась ей не просто «не совсем» обычной, а скорее «совсем не». Даже для видавшего виды Парижа.

– Мне кажется, ребята, что политикой вы не слишком интересуетесь, – Мод, отставив недопитый кофе, достала сигареты. – Да и я сама, признаться, не очень.

– Две недели в каталажке, – невозмутимо отозвался Бонис. – Будем считать, что этой даме я кое-что должен.

– Но… Франция – свободная стгана, – красавчик Арман даже потерял букву «р». – Здесь за политику не сажают!

Усач наклонился вперед, улыбнулся невесело:

– Посадили-то за бродяжничество – после того, как песню спел. Кто-то ушастый рядом крутился. А еще про политику знаю то, что у нас в Авалане два года назад людей ни за что ни про что живьем сожгли. Говорят, реакционеры были, «Огненные кресты». Политика – значит, государство. А где государство – там насилие. Так что – без меня.

Мод щелкнула зажигалкой. Звук оказался неожиданно громким. Жорж Бонис поморщился.

– Только не говорите, мадемуазель Шапталь, что без политики – никак.

– Скажу, – невозмутимо кивнула она. – Без политики никак, мсье Бонис. Но я постараюсь попроще. У немцев, наших соседей, сажают не на две недели. Начали с коммунистов и евреев, теперь и до художников добрались. Тех, кто не арийского духа, решили не просто извести, но еще и ошельмовать. Покойный Геббельс задумал провести специальную выставку «дегенеративного искусства». Мозги, как вы знаете, ему вышибли, но выставку все равно откроют, уже скоро, в июле.

– Нацизм – это вульгарно. Голые мужчины, худые женщины. Никакого вкуса, – констатировал Арман, блуждая взглядом между двумя пачками выложенных на скатерть сигарет. Отвернувшись от сурового «Капрала», потянул тонкие пальцы к «Цыганке», улыбнулся. Мод лишь вздохнула. Не лупить же парня по руке!

– Голые мужчины и худые женщины будут на официальном вернисаже, его тогда же откроют, такая вот задумка. Немецкие эмигранты решили их опередить. В конце июня в Париже откроется выставка «Искусство Свободной Германии». Ее готовят Марк Шагал и один голландец, торговец картинами. Пусть добрые французы сами рассудят…

– Я бы не слишком на этих добрых уповал, – хмыкнул усач. – Дай им только волю, собаками станут дегенератов травить. Но, мадемуазель Шапталь, это все дела немецкие. Или…

Девушка улыбнулась.

– Угадали.

Она и сама угадала, когда шеф рассказал ей о будущей парижской выставке. «Свободная Германия? – удивилась Мод. – А где же Свободная Франция?»

– Французские дегенераты – самые дегенеративные в мире, – негромко, но очень серьезно проговорил красавчик Арман. – Но зачем? Национальная гордость в извращенной форме? Или просто – деньги?

Мод задумалась. В свое время она и сама хотела узнать об этом у шефа. Не рискнула.

– Думаю, все вместе. В любом случае, на скандале кое-кто сделает себе имя, а работы будут продаваться. Даже если разойдется четвертая часть, выставка с лихвой окупится. А скандал намечается. Хотите, покажу?