Борис Георгиев - Маркшейдер

– А, вот ты где! – обрадовалась Алисия. – Ботик, промежду прочим, я терпеть не могу, когда меня бросают.

Смотрела при этом в другую сторону, с пустым местом разговаривала.

– Элис, я…

– Больше так не делай, – перебила девушка, улыбаясь пустоте, – забаню. Что? А, понятно. Ладно, проехали. Идём, стоять холодно.

Она неспешно побрела дальше, беседуя с пустотой: «Нет, не испугалась и не обиделась. Ты же не знал. Откуда тебе знать. Почему не люблю? Понимаешь… Ладно, скажу. Был тут у меня один…»

«Понятно, – подумал Марк, поборов желание вмешаться в доверительную беседу. – Всё для удобства клиента. Эйч Ви наблюдала за нами и сделала выводы: лучше стерилизованный синтетический пикапер, чем угроза новой психотравмы. Выбрала меньшее зло, породила своего бота с моими данными».

Алисия рассмеялась, – надо полагать, синтетический пикапер шутил не хуже настоящего. Получивший отставку Марк не без сожаления следил, как растворяется в тисовых тенях и проявляется в полосках света её хромовая фигурка.

«Ничего от меня не останется, кроме следов на снегу, – думал он. – До моих психотравм никому нет дела. И отлично. Сам же придумывал, как от неё избавиться. Что теперь? Фу, мерзость горькая. Зато полезная. Новый отсчёт, минимум полтора часа есть у меня, а идти две минуты. До перекрёстка с Первой Дизайнерской. Сразу туда?»

Марк сошёл с тропы к тисовой стене и, отведя ветку, выглянул. Девятиэтажный дом на перекрёстке Восемь-с-Половиной и Первой Дизайнерской нисколько не изменился после переименования улиц; угол его напоминал корабельный нос – Первая Дизайнерская, бывшая Строителей изгибалась в обход верхушки холма, вот и пришлось строителям возвести дом углом к улице. Ни к чему считать этажи, освещённое Маришкино окно моментально в глаза бросилось. Дрожь пробрала Марка – до животиков. Замёрз, что ли? Вроде бы не с чего. Он выдохнул, облачко пара унесло ветром. «Не трясись, всё отлично. Дома обе, одного меня не хватает для полного комплекта. Бежать туда, рта не дать открыть Ирине, пять минут на сборы и… ходу, ходу! Как объяснить, что нет выбора? Вытащить обеих в ночь. Пешком до Белогорской. Там рыдван. Роскошь! Но выходит – нет. Что было целью, станет средством. Хорошо, что рыдван без регистрации. Р-раз, и мы втроём уже… Нет. Нельзя этого делать». Он отпустил ветку, вернулся на тропу. «Хорошо, что сразу не кинулся. А вдруг Элмэр взял на заметку и ждёт, что стану делать? Сунусь домой, сразу вычислит по адресу и тут же сцапает. Всех троих. Если меня одного, ещё можно лапши навешать, а если втроём на бегу накроет, не отвертимся. Мда-а, положеньице. Не нужно спешить, таблеток на сутки хватит. Если Элмэр возбудился, пусть успокоится. Подумаешь, невидаль: с девочкой не сошлись характерами. Может, у меня хобби – болтать с кем попало. Легкомыслие – милый грех… Выждать надо хотя бы полчасика, но только не тут. Если такой уж я по натуре общительный, самое время вернуться в общество».

Приняв такое решение, Марк выбрался из-за тисовой стены, прикинул, где лучше перейти на обжитую сторону Восемь-с-Половиной, осмотрел ряд унылых кирпичных коробок, прочёл: «Тату-фор-ту», – отметил, что вот ведь, сколько лет здесь прожил и ни разу в это заведение не заглядывал, зато сколько раз думал о том, что местечко подозрительное и публика туда шастает странная. People are strange when you are a stranger. «Это обо мне. В самый раз теперь такое местечко». Подумав так, Марк перешёл дорогу в неположенном месте и направился к двери подозрительного заведения.

Снаружи тату-кафе напоминало самоанскую хижину фале, по чьей-то нелепой фантазии прилепленную к торцу пятиэтажной коробки из силикатного кирпича. Подсвеченные цианом бамбуковые буквы надписи «Tatoo-4-2» венчали навес из листьев пандануса – искусственных, конечно же, как и пальмовые стойки лестницы и пальмовые балки и пальмовые проступи и канаты, которыми всё это было связано. Витрина, что под навесом, справа от стеклянной двери, была заклеена наглухо пляжной фотографией двух голых спин, – мужской и женской, – с татуировками в виде физических карт обоих полушарий; на мужской спине поместились обе Америки, на женской – Европа, Африка и немного Азии. Все четыре седалищных полушария и две головы остались за кадром, арктическая и антарктическая зоны отсутствовали. Литосферный мужчина обнимал женщину; страшно было подумать о том, что случится, если это ему когда-нибудь надоест.

Марк, поднимаясь по лестнице, заглянул в полумрак второй, прозрачной витрины – слева от двери. Ничего рассмотреть не смог, кроме висящего в синем свечении телевизионного экрана, там крутилась эмблема Джи Эн Эм, глобал ньюс медиа. В отдалении рванула петарда, потом ещё. «Рановато в этом году бомбить начали, три дня до Нового Года. Офисная братия Святую Пятницу празднует?» – подумал Марк, взявшись за бамбуковую ручку двери. Брякнул колокольчик, Марка окатило сухим жаром, треском цикад и цветочным запахом, будто и впрямь оказался в тропиках. Вместо новостной скороговорки его встретило мяуканье гавайской гитары и визгливый вопль: «Как это нет?! Ты харю мочил два месяца?!» «Харю-харю», – с издевкой ответил бархатный баритон.