Виталий Сертаков - Пленники Пограничья

По соломе за утками бегал одноухий щенок, кудахтали куры в корзинах, пронзительно блеял подвешенный за ноги баран, хохотали на балконе малыши-пикси. Впрочем, хохотали не над нами.

— Мария, нам нужно ваше решение, — сказал я. — Не дворянам Изнанки, а всем нам.

Наездница впервые поглядела на меня, как на взрослого.

— Я пойду, — выдавила она.

— Саня, вы можете нас покинуть! — предложил я.

Сибиряк крякнул, пытался отвести глаза, но потом перестал прятаться и посмотрел прямо на меня.

Что-то изменилось, и это почувствовал не только я. Саня тоже больше не видел во мне ребенка. А я не видел в нем подозрительного чужака.

— Если вы не уйдете сейчас, — взвешивая слова, я обратился к ним обоим, к Сане и к Марии, — то, сбежав потом, вы станете врагами моему септу…

Это была очень серьезная угроза. Наверное, ее не произносили сто лет, или даже больше. Но никто не засмеялся и не сказал мне, что я играю спектакль. Потому что время спектаклей прошло. Если мы хотим добраться до славянских земель живыми, мы должны быть заодно.

Я повернулся к тетушке. Я слышал ее мысли. Она просила прощения, ведь все ее мысли были лишь о благе народа Фэйри. А еще она говорила о том, что если с ней и с Эвальдом что-то случится, то я стану представителем Честного двора Британии и буду обязан принимать решения.

А во дворе для нас готовили коней. Конюхи расчесывали блестящие гривы каурых красавцев, лысый кузнец проверял подковы, служанки забивали корзины снедью, под морды животным привешивали мешки с овсом.

Я собирался совершить кучу несусветных глупостей и восстановить против себя кучу народа, включая людей Атласа и собственных кровников. Но я никому не признаюсь, какую кощунственную фразу шепнул мне дядя Эвальд, когда подарил свое Тайное имя. Иначе даже тетя Берта посчитает нас обоих ненормальными. Он сказал мне, что слово «кровник» надо поскорее забыть и что он понял это, увидев смерть в лицо. Он сказал, что Фэйри неминуемо погибнут, поскольку только себя считают Добрыми Соседями. Лишь ненормальный мог заявить такое…

Я нащупал Анкину руку, она сразу ухватилась за меня своими холодными пальчиками. Мы улыбнулись друг другу, и ее улыбка стоила сотен самых красивых слов. Потому что я видел — она больше на меня не сердилась. Моя девушка обладала редким даром, и первым человеком, сказавшим об этом, была моя мама. Мама сказала, что надо беречь людей, которые умеют за мелкими обидами видеть главное…

Я посмотрел на осунувшееся, уставшее, такое дорогое мне лицо и понял, что был неправ. Что ради ее улыбки я отважусь на многое. И, кажется, я начал понимать старого пастуха Лукаса, который не побоялся пойти против всех. Но на мое счастье, девушка Анна никогда не позволит мне пойти одному.

Мы пойдем с ней вместе.

Вдвоем не так страшно поступать против логики.

Вдвоем не так тяжело держать слово.

Очевидно, дядя Саня был прав — иногда наступает время ненормальных, время пьяных трубадуров. Это такие бестолковые люди, над которыми все смеются, потому что пьяные трубадуры поступают против логики. Там, где можно найти выгоду для себя, глупцы отказываются, чтобы продлить жизнь всем.

Не фину, и не септу, а всем.

Всем Добрым Соседям.