Николай Грицай - Хронос

– Что вы плететесь? – говорил за Хиспа страх, и он смотрел вдаль, откуда все пришли, а не на друзей. – Уже налегке бредем!

– Вот это-то и держит… Какой смысл теперь идти туда ?

– Да… а казалось дел всего на несколько смен, – переводя дух и ожидая Гутту, сказал Хисп. – А теперь еще и об обратном пути нужно подумать.

– Еще немного и его может не быть! – закашлявшись горько заметил Шерлок. Когда подошел самый маленький из всей группы, он язвительно добавил. – А ты чего побежал? Вы так с этим типом сдружились?

– Ты сказал – я побежал… – прошептал Гутта, его лицо блестело, в глазах было мокро, а рот не закрывался. Ему не хватало воздуха. Он то и дело оборачивался. Вытирая рукой в перчатках лицо, он размазывал грязь, отчего стал похож на работника нижних уровней города. Только красивее и моложе. Те уж вовсе старцы, даже в двадцать пять лет. Впрочем, может и они в четырнадцать хорошо выглядели. Шерлок почти как Малик, присмотрелся к Гутте, давая отдохнуть и себе и другим. Он уже понял, бандиты не намерены преследовать – у них теперь других проблем достаточно.

– Какая исполнительность, – задумчиво сказал Шерлок. Хисп был занят другим. Он смотрел в сторону Метрополиса, что как заколдованный преследовал беглецов из него без устали. Он был словно луна, от которой сколько не беги, все равно догоняет. И сейчас, в пылу бегства, боковым зрением видел, как образ блещущих стеклом и формами зданий трусил за ним в такт его прыжкам, будто не желая отставать.

– Черт, никак не уберемся от этого монстра!

– Говоришь как этот тип, – злобно заметил Шерлок. Друг всплеснул руками.

– Он не любит город…

– Ну да, конечно, а на самом куртка из Indie’s! Мой дядька, что побогаче моей семьи, и живет в дистрикте повыше, не может себе позволить там что-либо купить…

– А может он просто ограбил кого-то? – вставил и свое слово Гутта, когда одышка позволила это сделать.

– О, что я слышу – у нашего компаньона открылись вдруг глаза? – не удержался от иронии Шерлок. Он страшно злился на Гутту, еще со времен темноты, когда только подсели к костру.

– Хватит уже об этих! – не выдержал Хисп. – Что нам теперь делать?

– Ничего! Буквально ничего нельзя делать – ни раниться, ни жить, ни есть. Мы все потеряли, и если поранимся, – нечем будет залить рану, если проголодаемся, – нечем будет унять голод. И пусть планировалось провести в дороге три, четыре смены, все же многое сразу пошло не так… – тут Шерлок вновь взглянул на Гутту, который совсем приуныл от таких речей и взглядов.

Общим советом решили еще пройтись, без изнуряющего бега, чтобы вконец не выбить из сил организм. Ведь почувствовав некомфортный голод и страдания, он может не подчиниться в любой момент времени повелениям души, переданным через разум мозга и плюнуть как можно оскорбительнее на все мечты и стремления, поворачивая послушные ноги обратно домой, к очагу и обеду по расписанию, вызывая смятение и извечную борьбу между телом и душой, раздирающей человека как минимум надвое.

После бега, даже пеший шаг был приятен, особенно под палящим солнцем, что смотрело вниз, наблюдая картину гораздо масштабнее, чем люди на земле, окруженные деревьями и холмами. На удивление, местность была заброшена и здесь не было никаких признаков жизни, – лишь растрепанные временем и изживанием деревенской цивилизации большим городом ремнанты построек, испепеленных до фундаментов. Разбираемые временем останки, процессом, обратному постройке, забирающим надежду на новую жизнь назад, в сферу принадлежащую небытию, удручали. Поэтому некоторое время, пока не миновали древнее поселение голодные путешественники шли молча, даже не смотря друг на друга. Когда же стало совсем уныло от пустынных пейзажей, сменивших печальные следы бывшей жизни, они питались тем, что подкрепляли духовные силы взглядом вверх влево, где в туманных облаках, редких в прекрасный солнечный день, прорезая их насквозь, стрелой уходила в небо цель путешествия. Видная издалека своей высотой и необыкновенностью, видом, она привлекала взгляды блеском хромированных элементов, едва видимых издали. Лишь блеск их проходил на любое расстояние беспрепятственно.

Первым заметил это чудо, торчащем из-за ближайших холмов, до которых по правде еще было идти и идти, которое едва не улетучилось благодаря козням фортуны, зрелище, Гутта, что вскрикнув, указал рукой вдаль. Вид строения, сохраненное в памяти, позвавшее вдаль, освежилось и путешественникам стало не так грустно, вновь засверкали мечты, освежились идеалы, накопили новый импульс на последние голодные и усталые шаги.