Николай Грицай - Хронос

Темнота катилась решетом звезд по небу, закручивая круговорот созвездий, увлекая узоры их за собой, за край земли, где они станут невидимы очень скоро. Небо, впервые за всю жизнь Шерлока так безнаказанно открытое для наблюдения, без обволакивающего тумана, без острых шпилей города, без дымки испарений и петли Диаболо, шумящей хуже самых оживленных магистралей, привлекало взгляды и дарило мысли. Здесь, когда по сторонам были лишь валуны и холмы, земляные рвы и больше ничего, когда со всех сторон не нависали наклоненными вертикалями многоэтажки, как воплощения достижений ученых, казалось, что люди сидели на вершине холма или горы, упершись в купол неба, с мириадами звезд. Они были как живые, их можно было коснуться рукой, пощупать и взять понравившуюся, завернув в платочек, чтобы когда понадобиться, осветить ею путь в самом темном переулке Метрополиса.

Несмотря на то, что по часам был вечер, Шерлок называл про себя наступившую пору ночью. Звездное небо выглядело солидарным с его светлой душой. И неважно, что там показывали таблицы времен, естество и ощущения, особенно такого ученого молодого человека брало свое. Вот появились сомнения в правильности выбранного Содружеством пути, и распалило давний костер мыслей. А вот уже показалась досада оттого, что ничего не изменить, раскаяние в содеянном, жалость к родителям, мысли прощения перед друзьями, старыми и новыми, за возможные плохие последствия для них. Много еще чего влетало Шерлоку в голову тем невеселым вечером у костра на природе, не поддававшейся как Гутта таким простым романтическим штучкам. Он сидел уже подле главаря и премило с ним беседовал, причем закоренелый по виду и состоянию преступник вовсе не пасовал перед ним, состязаясь в количестве слов, отданных на сожжение костру.

Шерлок потер ногу, ушибленную в порту. Какое же все-таки диво современная наука: стоило только пожаловаться на ушиб, как Малик велел достать редкое даже в городе зелье, приготовленное в подземельях лабораторий Евгеники. В частности это, красноватое и мутное, противное на вкус, предназначалось для почти мгновенного заживления ран. Мученики-нелегалы и Шерлок разделили это снадобье между собой. И так как рана Шерлока была менее значительна, то уже через некоторое время боль пошла на спад. Нелегалы же, почувствовав себя много лучше, приободрились и открыв глаза, поели. За ними ухаживал Морф и еще один неизвестный бандит, что не мог связать двух слов.

У костра остались Шерлок с Хиспом, прижавшись поближе друг к другу, чтобы переговариваться, пусть даже жестами, Тэдди, распластавшийся на правом боку, повернув свои грязные ноги прямо под нос друзьям, Малик и его новый друг Гутта. От упоения и счастья, которого не испытывал в городе, в тесных объятиях бетонных стен и родителей, он позабыл об уговоре и осторожности, беседовал с добрым великаном, при этом не отзываясь ни на Марка, ни на Стивена. И сколько ему не сигналили друзья, он не обращал внимания.

Необходим был план, ибо обман почти сам вскрылся, так же, как и их вещмешки, в которых копошились негодяи, подбирая себе кому что приглянулось. Путешественников спасало лишь то, что не желая делиться с главарем, они скрыли свои проказы. Ночь таяла, а Шерлок все никак не мог придумать ничего. Стало клонить в сон. Происшествия и переживания сказывались на юном организме. У него только была его голова, часы, и конечно же бутылка спирта с заживляющим бальзамом, взятая на всякий случай. Ее-то он и решил всучить Тэдди, в обмен на освобождение. Или вовсе споить. Но нужно было отвлечь Малика, или чтобы он отправился по своим делам, делам человеческим. Но он, словно бог, много вместив пищи, еще больше жидкости, сидел как вкопанный и никуда не собирался.

– А откуда у вас это снадобье, что заживляет раны? Оно ведь целое состояние стоит! – спросил доверительно Гутта у Малика. Тот с превеликой охотой ответил:

– Иногда бывает так, что в малоценных местах скрываются удивительные вещи! Посмотри на людей – мусор мусором, а какой дар внутри? Так и здесь… Помогать ближнему, это святое.

Хисп презрительно улыбнулся. В тени полу погасшего костра выходка осталась незамеченной. Костер догорал, поедая дрова бережливо, экономя, так как необходимость в нем людей отпала и он стал украшением без цели.

– Значит, у вас есть деньги? Чем вы занимаетесь?

– Я и мои единомышленники профессионально вредим государству, умышленно, заметьте, – без заминки выпалил пьяным голосом Малик, – получая за это скромную мзду.