Николай Грицай - Хронос

Стараясь обходить эти канавы, Шерлок сворачивал все левее, приближаясь к кромке моря, где начинались причальные пирсы. Вот уже послышалось тяжелое плюханье чрезвычайно загрязненных припортовых вод о сковавшие их железобетонные пристани, и неприятный химический запах мазута, других порождений человечества. Достигнув края, путники пошли строго параллельно краю причала.

– Теперь долго идти, – сказал тихо Шерлок, как будто настало время говорить, но делать это следовало осторожно. – Зато после этого места дорога пряма и быстра, и даже не без удовольствия – ведь начнется дикая природа. Птички, животные, и прочее… Если оно, это все, конечно выжило.

– А что это за ямы? – поспешил спросить Гутта, про одну из тех ловушек, что он едва не попался на пороге порта.

– Разве не ясно? – ответил Хисп. – Это направляющие.

– Что такое направляющие? – не отставал Гутта. Ему было скучно и он прогонял скуку ветром изо рта.

– Это такой путь, – пояснил не без раздражения Шерлок, и предупредив очередной вопрос, досказал сам. – Путь для охранников… этого места: так называемых «собак». А в борозде плещется смазочная жидкость. К тому же ядовитая, это на тот случай, если кому-нибудь вздумается уберечься от охранников спрыгнув туда.

– Собак? – восхищенно спросил Гутта.

– Это мы их так называем. Как они называются в техническом руководстве создавших их безумных разработчиков, – понятия не имею, и если честно, не желаю. Главное что, как ты видишь, их сеть опутывает всю территорию и спрятаться тут негде! Вот это меня волнует…

Он не договорил как из тумана выплыла для обозрения сфера контейнера. Он был так огромен, как дом в несколько этажей, что путники невольно замерли на некоторое время, чтобы осмотреть его. Испещренный царапинами и вмятинами корпус грузового контейнера, покоился ровно в центре одного из ромбов, образованным пересечениями направляющих. На поверхности были нанесены различительные знаки и мелкие борозды для придания сцепки с поверхностью, по которой он катался, а также для закрепления в трюмах корабля. Издали он выглядел ровным и почти гладким, вблизи же выдавал все свои подвиги и возраст собственными боками. Насмотревшись, двинулись дальше. Вслед своему поработавшему во славу обмена товаров между нациями компаньону, по мере движения выплывали из тумана и другие контейнеры, нагроможденные тут в изрядном количестве. Слева, у пирса стоял небольшой черный корабль, темный и нагоняющий еще большую тьму тенью своего острого, длинного носа. Изогнутый корпус лишен иллюминаторов и окон, как было раньше, когда на кораблях служили люди. Корабль был монолитен. Все контейнеры, встреченные недавно путниками, были добыты из его чрева и теперь ожидая загрузки, он покоился.

Прошли и это место, а площадка все не кончалась, тая в тумане позади и выплывая из него спереди. Подвижные сферы остались позади, – их поглотил густой, но мягкий туман и расстояние, на которое путешественники отошли от них. Вот показалась странная штука. Подошли ближе к ней.

Ровная поверхность разгрузочной площадки вдруг вспучилась вверх, и приняв причудливые формы, изогнулась, образовав полукруглый паз, выемкой к открытому морю. Подойдя еще ближе, единственные люди в этом оставленном мире материальных ценностей, почувствовали размеры и подняли головы к небу. На высоте четырех этажей находилась вершина причудливой конструкции.

– Магнитный якорь, – обыденно проговорил Шерлок, зевнув. Его настроение не разделили Хисп и Гутта, долго всматривавшиеся в изуродовавшее поверхность идеально ровной площадки строение. Шерлок сверился с часами, в которых он теперь использовал компас, а не непосредственно указатель времени: в аспекте времени он полагался больше на свои глаза, чем на прибор, обманывающий чувства. Гутта и Хисп любовались исполинским размерами якоря, обходя его со всех сторон. Тишина и полное бездействие порта отрицательно сказалось на всех, кроме Шерлока. Его беспокойный мозг не мог успокоиться даже во вселенской тишине космоса. Поэтому подозрительная тишина опасного места не могла привести его к абсолютной расслабленности и невнимательности, но заметив такие симптомы у спутников, поспешил их подогнать и напомнить о главном. Не успел он закончить свои речи, что смело можно было записывать в новые яркие примеры риторики, как послышался высокочастотный гул, тихий, но явно слышимый, нараставший и больно давивший по ушам.