Maxime - Ключник

Перед нами на пороге стояла абсолютно голая рыжая русалка, долговязая, щуплая, как подросток, в ошейнике и пирсинге, с замком на вагине. Поводок золотой цепью тянулся от ошейника с припухлым детским соскам – нежным малинкам, насквозь пробитым острыми шипами с заклёпками. Соски цеплялись к гранатовой брошке в пупке и дальше к колечку в клиторе. Стальные швы в промежности плотно стягивали тонкие складки вагины. Бубенчик-замочек торчал из выпуклого отбеленного лобка, как флажок. Всё хозяйство держалось на этом хранителе невинности.

Девушка только вчера сошла со школьной скамьи, и не было в ней и капли взрослости. Шикарная копна рыжих волос обрамляла прелестное детское личико. Она была не из тех любительниц пирсинга и тату, которые испытывают тело на прочность ради любви к искусству. Она попала в заточение абсолютно случайно и носила погремушки, как носила бы ситцевое платье.

Мы вошли, разулись, повесили куртки в шкаф. Это была просторная прихожая, обшитая вишнёвым деревом. Гипсовая лепнина на потолке, паркет на полу – весь интерьер напоминал небольшое фойе театра, погружённое в мерцающий янтарный свет электрических подсвечников, висящих вдоль стен.

Рыжая почтительно стала в сторонке, сложив ручки по швам, на лице застыла услужливая улыбка.

– Подготовь его, – устало бросает Мюллер рыжей, приглаживая плешь перед зеркалом.

Та кивает, жестом просит меня следовать за ней. Разворачивается, и только сейчас я замечаю в её попке огромный круглый рубин. Драгоценный красный камень, идеально гранёный, настоящий или искусственный, распирает ягодицы в широкую, с кулак, воронку. Девушка осторожно несёт в попке гранатовое яйцо, пальчиком ведя по стене. Её походка напоминает поездку на велосипеде – она сидит на яйце, как в седле, не вертит и не виляет им, плавно летит вперёд. Мы идём по периметру замка – крытой веранде со стрельчатыми окнами – доходим до угловой башни, спускаемся по винтовой лестнице в подвал. Здесь одна комната без окон, из мебели только зеркало на стене, стол и шкаф.

– Давайте я вам помогу, – рыжая рабыня подходит и, улыбаясь краешками губ, тянет с меня пиджак. Затем рубашку. Чувствую себя Анжелой, застывшей в позе «Бери меня, как хочешь».

Пуговка за пуговкой – и вот я уже стою перед рыжей в одних брюках и носках. Неугомонная русалка тянет ремень. Снова пуговка, ширинка, и вот уже брюки упали к щиколоткам, я остаюсь в одних трусах.

– Мне нужно вас побрить, – воркует зеленоглазая бдсмщица, стягивая трусы.

Мой член предательски спрятался в кожаный чехол, съёжился-скукожился. Густые чёрные заросли никогда не вызывали у меня неприятия. Девушка почти касается лицом моей плоти, помогая снять брюки. Я невольно возбуждаюсь.

Я боюсь спрашивать «зачем». Зачем Рабыня-служанка выбривает одноразовой бритвой всю растительность у меня в паху, зачем эта юная красавица, не обращая внимания на эрекцию, так тщательно ополаскивает пенис, яички и особенно старается натереть до блеска головку. Зачем она красит всё моё тело, кроме паховой области и головы в синий цвет. Я стал похож на мутанта из «Людей Икс». К чему весь этот маскарад?

Одно мне ясно наверняка: если бы они хотели меня грохнуть, то сделали бы это уже давно. Если бы хотели просто замучить до смерти, то не стали бы тратить столько краски и беспокоить наложницу. Кто они, я не знаю. К чему готовят – тоже. Но то, что они есть, и власть их над людьми не ограничивается только деньгами, становится всё более очевидным.

Я следую простому правилу, которое пока что не подводило: не задавать лишних вопросов. Меня, как зверя, ведут по флажкам, не давая опомниться. Я могу психануть и начать умничать, но что-то подсказывает мне, что в этот раз лучше сыграть по чужим правилам.

– Выпейте, пожалуйста. Это придаст вам сил, – наложница протягивает стакан с апельсиновым соком, только что налитым из нового пакета.

Я сижу перед ней на стуле, весь синий, как картина Айвазовского, с отмытым разомлевшим пенисом, непривычным холодком в паху. Она выскребла все волоски, не поленилась отполировать даже мошонку и всё, что было под ней, лишь близость ануса остановила девушку с бритвой. Если бы её положение не было пикантнее моего, я бы вряд ли позволил проводить подобные эксперименты на теле.

Рабыня ведёт себя раскованно. Как работница маникюрного салона, она раскладывает инструменты обратно по полочкам: банку с краской, кисть, пену для бритья. Полотенце отправляется в мешок для грязного белья, тазик с использованной водой становится в угол. Детская попка с рубином мельтешит по комнате, заштопанная вагина с замочком побрякивает сцепками, недавно пробитые шипами ореолы сосков наверняка не утратили чувствительности. Наоборот, бурые шишечки гудят от прилива крови, зудят по ночам. Иногда девушка морщится, сделав неловкое движение, натянув цепи, но в целом она отлично справляется со своими обязанностями.