Игорь Ржавин - Падение в неизвестность

Больше всего командора поразило то, что тор грязной воды, по высоте уже сравнявшийся с его грудью, не касаясь «ножек» флорауны, продолжал каким-то образом, по всей видимости магнитным, сжимать «корзину» по окружности, не проникая в её нутро, и одновременно не давая аэромедузе подняться в воздух, тем самым, образно и буквально говоря, вгоняя её купол в краску с пурпурным мерцающим отливом. Прозрачные стропы «стратостата» выстроились вокруг космонавта плотной непроницаемой стенкой органических шлангов, по причине чего Киян не имел никакой возможности применить лазерное оружие против хищной жижи, так как можно было повредить своему же безмолвному спасителю – это всё равно, что пилить сук, на котором сидишь. Меж тем, свободное пространство «корзины» стремительно сокращалось под бесконтактным воздействием «турбины» водной осады, и вскоре его уже не осталось совсем. При таком раскладе, ещё немного – и тело будет зажато, будто удавом, в мёртвую петлю. Плат бессознательно воздел руки вверх, в надежде нащупать хоть что-нибудь, за что можно было бы зацепиться. Похоже, чаяния его были услышаны, поскольку из недр купола уже свисали вниз какие-то вервеобразные отростки из такого же состава. Он незамедлительно намотал на обе руки пучки висячих жил, и подтянулся на них. Эта «мотня» не просто выдержала вес командора – она ещё и стала стягиваться, увлекая его наверх. Ноги ниже колен уже сдавливала неведомая сила, когда звёздный десантник, прилагая все усилия, выполнил подъём-переворот, очутившись вдруг в новых, хоть и неожиданных, но гораздо безопасных, как ему показалось, условиях.

Однако, нашему командору непредсказуемые обитатели Койоны не дали ни единого шанса прийти в себя, и отдышаться. Как только он, выполнив гимнастический приём, оказался в пространстве купола, под ним схлопнулись створки-лепестки воздушного резервуара, делая невозможным обзор всего, что происходило внизу. Напрасно он полагал, что сейчас ему удастся выкроить минуту другую на психологическое сосредоточие и на то, чтобы собраться с мыслями: в нос ударил густой и едкий запах какой-то «селитры». Голова закружилась за считанные секунды, в одну из которых рука Кияна почти самопроизвольно хлестнула ладонью по вороту уникостюма – из-за шеи раскрылся жёсткий капюшон с маской, мгновенно защёлкнувшись ниже подбородка, на обруче нашейного торквеса. В лёгкий аварийный гермошлем хлынул чистый воздух, нагнетаемый, расположенным на затылочной части каски, химическим преобразователем, размером со спичечный коробок, который мог работать даже в агрессивной атмосфере, расщепляя любой газ извне, и подавая внутрь уже чистый, вполне себе «морской бриз». Тем не менее, невольный обитатель парящей медузы, наглотавшись аммиака, успел в какой-то момент потерять сознание.

«Командор! Киян!» – слова звучали где-то в глубине мозга, больше походя на далёкие голоса из бреда. «Плат! Я засекла твой маячок! Иду к тебе! Ты уже в зоне прямой видимости! Держись!» – да, это был зов Даны, который привёл в чувства пленника флорауны. В тяжёлом дурмане, надрывно откашлявшись, Киян хрипло просипел: «Дана! Слышу тебя! Будь осторожна, там в воде магнитный фантом!» При этих словах, Плат уже шарил рукой по правому бедру, но так ничего и не нащупал… От учащённого дыхания запотело стекло маски, и через него, как сквозь туман, командор с трудом, но всё же разглядел всю полость «парашюта» – бластер исчез… «Вот тать! Это кислота! Она сожрала ствол, с кобурой в придачу!» – очевидно, сам «заложник» остался невредим, благодаря высокопрочному наноматериалу комбеза, изготовленного из нейтралона, чего не скажешь о разъеденном металле оружия в кожаном подсумке, и охотничьем тесаке на поясе. Плат, в густом чаду испарений чрева «аэростата» и под его внутреннее, тусклое, как «аварийка», красное свечение, отчаянно пытался найти хоть какую-то лазейку, створку, щёлочку, чтобы можно было просунуть туда руки, и раздвинув резиноподобную плоть медузы, вывалиться наружу. Тщетно… Складки нижней диафрагмы животного-растения были настолько плотно подогнаны друг к другу, что казалось, они просто срослись. Командор, задыхаясь от злости, начал уже бить обеими ногами в днище «брюха», с целью прорвать собственным весом злосчастную препону. Но подошвы ботинок только мягко амортизировали в жилистой «требухе».

Вдруг, по гермо-капюшону что-то хлёстко чвякнуло. Киян машинально дал отмашку рукой, и та нелепо запуталась в тех самых щупальцах, которые сами какое-то время назад вызволяли его из водного плена, а теперь крепко сковали, будто муху в паутине. Другую руку, поспешившую на помощь, постигла та же участь – землянин был, в буквальном смысле, повязан хозяевами местных болот. Но тут он, продолжая висеть с воздетыми руками, вмиг ощутил необъяснимое облегчение в теле, сравнимое с резким движением вниз скоростного лифта. Секунда – и Плат, в своём невольничьем пузыре, почуял глухой шлепок о землю, в след за которым обмякшее тело медузы сдувшейся кишкой тяжело навалилось сверху, да так, что его ноги от неожиданности согнулись в коленях. Командор ещё не успел ничего предпринять, как уже мёртвое узилище разверзлось над ним. Подняв голову, он увидел склонённое к нему и широко улыбающееся лицо Даны: «Вставайте, сударь, нас ждут неотложные и увлекательные дела!». При этих словах она точным движением опустила в ножны боевой зубастый тесак, а Киян, воспрянув и не дав ей опомниться, обхватил её, и крепко, но бережно прижал к груди: «Рад тебя видеть целой и невредимой». Дана искренне опешила: «Ого! Какие телячьи нежности… Раньше за Вами такое не наблюдалось, командор». Только сейчас он заметил, что забыл откинуть забрало капюшона – это сделала за него Дана. Он покраснел. Взгляды их встретились в упор. Невольно замерев, они не могли проронить ни слова, кажется, в течении полуминуты. Тишину прервал всплеск воды. Оба резко оглянулись вокруг. Пока что ничего угрожающего.