Иван Ефремов - Червь смерти (сборник)

В первоначальном заглавии рассказа Ефремов использовал транскрипцию Эндрюса ( allergorhai-horhai ) и только позднее исправил заглавие на более правильное «Олгой-хорхой». Еще позже появилось авторское послесловие, где Ефремов, избегая каких-либо отсылок к Эндрюсу, почти дословно повторил его фразу из книги «Новое завоевание Центральной Азии». Сравним:

Эндрюс: « Вероятно, это совершенно мифическое животное; но оно может иметь под собой и некоторую реальную почву, ибо всякий монгол с севера твердо верит в его существование и все они приводят в общем и целом одно и то же описание ».

Ефремов: « Это легенда, но она настолько распространена среди гобийцев, что в самых различных районах загадочный червяк описывается везде одинаково и с большими подробностями; следует думать, что в основе легенды есть правда ».

Вероятно, замалчивание «первенства» Эндрюса в описании олгой-хорхоя у Ефремова было вызвано не столько политическими причинами, сколько личным и ревнивым отношением к успехам американского исследователя. Характерно, что с именем Эндрюса связан и еще один из немногочисленных ефремовских «монстров»: в созданной в 1940-х гг. повести «На краю Ойкумены» под видом гишу, «ужаса ночей, пожирателя толстокожих» описан эндрюсарх, обнаруженный экспедицией Эндрюса в 1923 г. Внимательный взгляд обнаружит явное родство олгой-хорхоя с жуткими «медузами» и полыхающими молниями «крестами» планеты Железной звезды из «Туманности Андромеды» (1957). Но до космической эпики романа было еще далеко — сила ранних рассказов Ефремова состояла в сочетании «документально-художественной» манеры с научно правдоподобными фантастическими гипотезами. Даже сравнительная безыскусность еще не «набившего руку» автора, как ни странно, пошла рассказу на пользу. Отвратительные черви гобийских песков и нелепая гибель случайно столкнувшихся с ними радиста и шофера геодезической экспедиции были описаны в нем с такой зримой достоверностью, что почти не вызывали сомнений в документальном характере происшествия. Очень естественно выглядело и замешательство рассказчика, который все не мог решить, как именно расправлялись с жертвами смертоносные черви: не то разбрызгивали яд, не то испускали мощный электрический разряд. Заметим, что у Эндрюса нет ни слова об электрических «способностях» олгой-хорхоя и что рассказ Ефремова еще в 1950-х гг. был переведен на французский и чешский языки (позднее писал о нем и К. Шукер). Поэтому не исключено, что в позднейших историях об испускаемом «червем смерти» электрическом разряде сказалось влияние рассказа Ефремова — эту версию мог невольно подсказать информантам своими расспросами или приписать им тот же чех И. Мацкерле (см. ниже). Как бы то ни было, убедительный «образ» олгой-хорхоя в сознании читателей (да и писателей) прочно связался с его создателем и породил небольшую галерею олгой-хорхоев в советской фантастике.

Документальная повесть об экспедициях в Гоби «Дорога ветров» (1958) — единственный текст, где Ефремов в связи с олгой-хорхоем упоминает об Эндрюсе.

Ефремовский образ «олгой-хорхоя» органично вплелся в ткань повести братьев Стругацких (1959), пестрящей отсылками к личности и произведениям Ефремова.

Рассказ С. Ахметова (1938–1996) и А. Янтера (И. Лапидеса, р. 1936) был впервые напечатан в 19-м выпуске сборника «На суше и на море» (М., 1979). С. Ахметов много лет дружил с И. Ефремовым и писал о нем и в художественных, и в мемуарных произведениях. Имя «Цэвэн» (Цевен), видимо, было взято авторами из «Дороги ветров», где старый монгол Цевен рассказывает об олгой-хорхое; начальник экспедиции Волков именем (Иван), внешностью и манерами близко напоминает Ефремова.

Эта мистификация известных герпетологов была напечатана в их солидной монографии The Gila Monster and Its Allies: The Relationships, Habits and Behavior of the Lizards of the Family Helodermatidae , опубликованной в 1956 г. как отдельный выпуск «Вестника Американского музея естественной истории»; как выяснилось позднее, Богерт — состоявший в то время куратором отдела рептилий и амфибий музея — решил поиздеваться таким образом над одним «занудным» коллегой. Название отрывку дано нами. Миститификации предшествовала статья не менее известного герпетолога Лоуренса М. Клаубера «Правда о пестрой ленте», напечатанная в шерлокианском Baker Street Journal (1948, vol. 3). Русскому читателю мистификация Богерта и дель Кампо стала известна в весьма вольном пересказе, который биолог и популяризатор И. Акимушкин (1929–1993) включил в качестве последней главы в свою книгу «Следы невиданных зверей» (1961).