Сергей Попов - Я иду

Дальше действительно все пошло проще.

Скрытно подойдя к безопасному участку забора, неспособному убить электричеством, Айс тихонько, как доподлинный диверсант, прорезал дырку и, выждав момент, когда луч прожектора сместится вправо, первым рванул к небольшому холму. Притаившись в траве, собираясь с духом повторить тот же забег, я глянул на одну из вышек, возвышающуюся над Горизонтом-26, и на секунду представил что будет, если этот желтый жирный луч, теперь блуждающий по минному полю, все-таки заметит нас. В голове мгновенно возник рокот пулеметов, сирена, и в ужасе встрепенулся, стараясь больше о таком не думать.

«Дай бог, все обойдется!» – мысленно подбодрил себя.

Тут Айс, спиной вжавшись в склон затравеневшего холма, негромко позвал:

– Давай, Сид! – и махнул: – Резче только – луч возвращается!

И, перекрестившись, я проник через лаз.

Рухнув рядом с Айсом, – вытянул голову и заметил, как столб света, покрутившись вместе с остальными, неторопливо пополз вдоль забора, но до лазейки так и не дошел: вдруг круто поменял направление и – вдаль, освещая тот самый овраг, откуда недавно спускались.

– Думаешь, пронесло?.. – пыхтя от напряжения, с волнением спросил я. – Дырку не заметят?

– Да и пусть замечают! – бодро выпалил Айс и прибавил, отмахнувшись: – Мы к тому моменту уже в научный комплекс вбегать будем! – выглянул из-за склона, секунду помолчал. – Сейчас только прожекторы сместятся немного в сторону, и побежим. У нас не больше полминуты, Сид, чтобы добраться до кладбища. Ты готов?

– Готов.

– Тогда ждем…

Этими секундами распорядился по-своему – думал о дочери. Сердце при мысли о ней нестерпимо зажгло, глаза непроизвольно заслезились, в душу опять поползла тоска, но сейчас уже не такая горькая и гнетущая, как раньше, а приятная и даже греющая. Теперь от Бетти отделяли лишь эти гигантские бетонные стены цитадели под названием Горизонт-26 и все прожитые в полнейшем одиночестве и страхе долгие мучительные годы казались сейчас каким-то бесконечным ночным кошмаром, где нельзя проснуться. Но сейчас, как никогда, уверен: уже совсем скоро он останется далеко позади, в прошлом, сменится наконец долгожданной явью, наполненной смыслами и красками, уже успевшими позабыться. Нужно лишь потерпеть. Еще немножко, самый пустяк. Единственное, чего боялся больше всего – что Бетти не узнает меня, примет за бродягу родного отца, какого не видела несколько лет.

«…Время-то… смывает даже лица родных и близких, ты ведь знаешь это…»

Слова, сказанные однажды Айсом, вспомнились нежданно, ранили больно, глубоко.

«Узнает, – твердо заявил себе, опровергая их, – обязательно узнает! Узнает!..»

«Смывает, смывает…»

– Бегом! – отрезвил выкрик Айса. – Не жалея сил!

И, шурша травой, поднялся и – за холм.

Промчавшись, минуя прожекторы, по скользкой грязи к очередному сетчатому забору, словно беглецы, за каким проглядывались неприметные надгробья и кое-какие деревца, Айс выпустил клинки и принялся торопливо вырезать брешь. Пулеметчик на вышке даже из любопытства не направил в нашу сторону луч, чтобы на всякий случай удостовериться в отсутствии морфов, будто его это совершенно не заботило. Лишь однажды он повернул прожектор к нам, да и то стал светить куда-то вдаль, не удосуживаясь опустить и посмотреть, кто находится у него перед самым носом.

– Порядок, – дал знать Айс, выкидывая кусок забора, – за мной!

Но только обошли ряды надгробий и направились к выходу, он вдруг встал как вкопанный, не отрывая глаз от трех могил. Одна, посередине, еще не примялась осенними дождями, выглядела свежо. У плиты лежал точь-в-точь такой же лук, как у Айса, а рядом – темный пакет. Две другие совсем недавно закопаны, возле них натоптано – даже в темноте различались следы, – под памятниками также сложены луки, словно оберегая бывших обладателей. Не сказав ни слова, Айс подошел к захоронениям, заботливо провел рукой по каждой плите, будто приветствуя, что-то тихо проговорил, потом присел у крайней могилы и неслышно заплакал, закрываясь ладонями, точно испытывая стыд за такую непозволительную для мужчины слабость.

– Айс… – испугано промолвил я, приближаясь, – ты что?..

Но тот даже не посмотрел на меня, а лишь уронил голову на колени, заскулил. Выглядел он совсем беспомощным, раздавленным, весь дрожал, всхлипывал.

Безмолвно постояв какое-то время, не решаясь заговорить, я обвел глазами все три надгробия, присел возле Айса на корточки и все-таки осмелился спросить: