Сергей Галихин - Эра Водолея, или Каждый имеет право знать [СИ]

— Вы любите сладкое? — перебил старичка Зубков.

— Это намек или праздное любопытство?

Зубков поставил на столик рюкзачок, одну за одной достал из него две банки сгущенного молока и поставил их рядом с бутылкой портвейна. Старичок следил за действиями прохожего, не переставая улыбаться, и когда понял, что это все, что ему собираются предложить, затянулся сигарой.

— От сладкого портится аппетит, — сказал старичок, покачиваясь в кресле, и выдохнул струйку дыма. — А я очень люблю поесть.

Зубков запустил руку в рюкзак и рядом со сгущенкой поставил на столик три банки тушенки.

— Возможно, я буду здесь часто ходить, — сказал Зубков. — Надеюсь, это плата с авансом на будущее?

— М-м… да, — сказал старичок. — С небольшим авансом.

Не вставая с кресла, он отвязал шлагбаум, и тот взмыл вверх. Зубков закинул рюкзак на плечо и прошел через пост. Самооборонщики проводили его взглядами и вернулись к пиву и орешкам.

Дом, в котором Зубков собирался снять квартиру, был обычной пятнадцатиэтажкой, ничем не отличавшейся от своих соседей. Двор был тихим и чистым. Много зелени, некоторое удаление от оживленной дороги, рядом маленький парк. В кармане у Зубкова были три золотые монеты. Все счета в банках сейчас были практически заморожены. Что будет с ними дальше — непонятно. Еще в прошлом месяце по совету дяди Юры Костя снял со своего счета немного наличных. Во-первых, золото — это не «цифра», вес другой, а во-вторых, золото можно тратить бесконтрольно. В работе журналиста это порой бывает важно. Сейчас же присутс-твие наличных позволяло снять квартиру и быть уверенным, что никто, кроме хозяйки квартиры, не будет знать об этом.

Квартира находилась на пятнадцатом этаже. Костя, как было условлено, позвонил двумя длинными звонками. Дверь открыла крепкая старушенция лет восьмидесяти. Она была мила и подвижна. Звали ее Ольга Петровна.

— Проходите, Константин… — Ольга Петровна замолчала, ожидая услышать отчество.

— Для вас просто Костя, — улыбнулся кандидат в постояльцы, пытаясь произвести благоприятное впечатление.

— Ну хорошо, Костя. Проходите, смотрите, думайте.

Зубков снял обувь, несмотря на возражение хозяйки, и прошел в комнату. Квартира была однокомнатной, чистой. Еще стоя в коридоре, Зубков понял, что она его устраивает, и только чтобы не возникло лишних подозрений, он сейчас осматривал ее.

Комната была светлой. В углу стоял платяной шкаф, рядом с ним диван. У противоположной стены небольшой стол, два стула. В углу, у окна, телевизор. На кухне были трехконфорочная электроплита, холодильник, на нем — микроволновая печь. У окна стояли стол, два стула, возле раковины на стене висели два шкафчика. В ванной была стиральная машина. Камер наблюдения нигде не было видно.

— Мило, — улыбнулся Зубков, закончив осмотр помещения.

— Я рада, что вам понравилось.

— Сколько вы хотите?

— Квартира, сами видите, светлая, чистая… Соседи тихие, район спокойный… Мебель в комнате и на кухне… Тысячу двести…

— Тысячу двести… — протянул Зубков, давая понять, что цена высокая.

— Возможно, немного я смогу уступить, — улыбнулась Ольга Петровна, ломая руки, — но… я сдаю квартиру на длительный срок, и мне потребуется предоплата.

— Какая предоплата и сколько вы готовы уступить? — чуть подняв брови, спросил Костя.

— Три месяца. А уступить… скажем, тысячу сто.

— Ольга Петровна, — улыбнулся Костя, — давайте округлим до тысячи, и я готов внести плату прямо сейчас.

Ольга Петровна для приличия задумалась на несколько секунд и сказала с улыбкой:

— Хорошо. Тысячу в месяц.

— Я хотел бы переехать сегодня же, — сказал Костя.

— Как угодно, но…

— Что-то не так?

— Есть еще одно условие… мне хотелось бы получить наличными. Сами понимаете, с банками сейчас большие проблемы…

— Я с вами полностью согласен, — улыбался Зубков. — Все в мире непостоянно, а золото вечно.

Получив плату за три месяца вперед, Ольга Петровна ушла. Костя закрыл за хозяйкой дверь и вышел на лоджию. С пятнадцатого этажа весь район был как на ладони. Даже блокпост, где пришлось расплатиться тушенкой, был виден. Небо постепенно затягивалось тяжелыми серыми тучами. Наверное, будет дождь.

В лицо Зубкову мягко толкнул слабый поток прохладного ветра.

Вернувшись в комнату, Костя включил телевизор. На городском канале он набрел на новости. Холеный журналист в атласном костюме и с упругими круглыми щечками самовлюбленно рассуждал о президентских наймитах и провокаторах, которые ни перед чем не остановятся, чтобы очернить истинных патриотов, ведущих народ к свободе, Мукина и Штырева. Только когда камера дала панораму и показала вход в газету «Новости дня», Зубков понял, что это все о нем. Это он сволочь, предатель и наймит. Гнида, скотина, мразь и враг народа.