Кристина Тарасова - Карамель

— Темнота. Пустота. Черный занавес.

— Когда люди из АндеРоссии смотрят вверх, они видят все то же самое. Это проекция. Чтобы два мира — Новый и Нижний — не могли увидеть друг друга.

В этот момент во мне просыпается непреодолимое желание посмотреть на высотки, но из-за холмов их не видно — удивительно; как будто они никогда и не существовали. Ощущаю на себе взгляд Б-Нель, пытаюсь игнорировать его и поэтому осматриваюсь: солнце, земля — все, что было мне так чуждо.

— Я знаю, о чем бы ты хотела спросить меня на самом деле, — говорит девушка. — И мой ответ: да. Он того стоил.

Боюсь поинтересоваться чем-нибудь еще, чем-то прямо или косвенно касающегося этой темы. Любовь — запрет, а разговоры о ней ставят меня в тупик. Но я рада, что Б-Нель первая начала. Она закрыла глаза на то, что я ей наговорила.

— Прости, что так резко и грубо обошлась с тобой в первую же встречу. Я, наверное, испугалась.

— Мудрым в жизни бывает не тот, кто познал и познает науки, а тот, кто испытал и испытывает чувство любви, — шепчет она, будто цитирует или вспоминает кого-то. Взгляд ее затуманен, лицо серьезно, плечи напряжены. — Скажи мне, Карамель… Скажи, Карамель, ты любила?

Хочу, чтобы Серафим вернулся быстрее; не желаю продолжать более разговор! Лицо мое багровеет, и я пытаюсь успокоиться.

— Да, — срывается у меня с языка. Что-то тяжелое падает мне на плечи, тянет следом в пропасть. — Да, любила.

— Расскажешь мне, как ты его потеряла?

— Это был несчастный случай, — начинаю я, но голос срывается — делаю паузу.

— Карамелька! Карамелька! — слышу детский крик у себя в голове.

Из сада. Я стою на краю здания и гляжу, как я думаю, в Острог — ни мать, ни отец не могут воспрепятствовать сейчас тому и я, нарушая все запреты и правила, тону в мертвой темноте, которая кажется мне по малым годам задорной и неизведанной раскраской. Зов отвлекает меня — я разворачиваюсь и бегу.

— Найди меня, Карамелька! — задорно продолжает звать меня голос.

Пробираюсь мимо деревьев, проползаю под свисающей низко-низко ветвью, вдыхаю запах зелени — кругом клумбы и цветы. Маме так нравилось заниматься садом, она любила наблюдать за Бесом, который обыкновенно сидел на качелях.

— Карамель, — прерывает мои мысли Б-Нель, и я с неохотой смотрю на нее — она заставила меня это вспомнить. — Карамель, тебе с этим жить, — говорит девушка, — и ты не можешь постоянно делать вид и пытаться убедить саму себя в том, что ничего ужасного не произошло. Это было и никогда не покинет тебя. Ты должна принять случившееся.

Я выхожу на мост — тогда я их еще не боялась. Вспоминаю, что оставила дома какую-то мелкую вещь — нечто незначительное; могу вернуться, могу не возвращаться: понимаю, что хуже в школе мне без нее не будет.

— Бес, подожди меня! — кричу я и шагаю обратно в сторону нашего дома.

Оборачиваюсь, думая, что Бес мог не расслышать меня — так и есть; он бежит по мосту дальше, смеется, трогает каждый болтающийся фонарик, что попадается ему под его плотные детские пальчики.

Вижу, как с одной из воздушных полос машина слишком резко перестраивается на нижнюю, еще ниже, ниже, и я уже понимаю, что она спускается не сама, а падает. Хочу крикнуть, хочу позвать его. Дергаюсь вперед — на мост, но резко останавливаюсь и отпрыгиваю назад; я не успеваю разглядеть того, кто находится за рулем, автомобиль проносится и ударяется носом о перегородку моста, с грохотом переворачивается и проезжает на верхушке.

Более не держусь. Кричу, что есть сил.

— Бес! Бес! — повторяю я, в надежде на то, что так хоть что-нибудь изменится: он откликнется и махнет мне вновь рукой, протянет карамель, покажет фонарик, который уже заржавел. — Бес! Бес! Мама! Папа! — зову их. — Помогите! Бес!

Но я не вижу моего мальчика. От машины шлейфом тянется дым, в мосту осталась пара глубоких выбоин, металлический забор отправился в Острог.

Другие автомобили не останавливаются, им дела нет до того, что здесь случилось. Я зову на помощь, машу руками, плачу. Сколько мне было? Девять лет? Меньше? А ему? Сколько Бесу? Пять? Я водила его каждое утро на подготовительные занятия для будущих учеников гимназии Северного района.

Кто-то хватает меня — оказывается, мать из сада видела все, что случилось.

Появляется худой силуэт отца. Он бежит на мост, перебирается через разбитую машину, на секунду останавливается напротив лобового стекла, присаживается — смотрит на водителя. Не помню, скончался ли тот сразу или потом в больнице.