Василий Сахаров - Кубанская Конфедерация 4. Дальний поход

Вопрос – ответ. Вопрос – ответ. Так проходит около часа, по рации капитана вызывают за территорию нашего лагеря, он оставляет меня одного, и выходит. Мысли текут плавно, равномерно, спокойно и без всяких резких скачков. Я выхожу из просторной палатки, где шла беседа, присаживаюсь на лавочку возле входа, и ко мне подбегает Лихой, который постоянно шныряет вокруг и доносит мне обо всем, что он видит или слышит. Этот незаменимый разведчик взглядом передает мне, что все спокойно и исчезает. После чего я откидываюсь назад, спина ложится на жесткий и тугой брезент палатки, тело расслабляется, и в который уже раз за последнее время меня посещают размышления о местном государственном образовании и его лидере.

Что я знаю про современную Москву, Московскую область и Всероссийский диктат, возникший на их развалинах? Учитывая переданные мне Марковым отчеты его разведки, а так же информацию полученную из радио и от разговорчивых солдат и моряков, которых мы встретили по пути к Дмитрову, очень даже немало. Но на общем фоне, никаких особо важных и стратегических данных у нас нет.

После того как человечество за три года было выкошено вирусом черной оспы и, в среднем, выжил только один человек из пятидесяти, столица России и область погрузились в хаос. Кто-то пытался возродить промышленность и старался сберечь технические достижения, кто-то просто жил, а были и такие, кто все разрушал, сжигал, убивал мирных жителей и был озабочен только сегодняшним днем. В разных местах по всему миру Эпоха Хаоса длилась по-разному. У нас, на Кубани, двадцать лет без малого, в Трабзоне пятнадцать, в Ростове примерно столько же, на Сицилии и на большей части Европы хаос правит бал до сих пор, а в Москве восстановление крепкой государственности началось чуть больше тридцати лет назад.

Иван Магомедович Степанов, будучи совсем молодым человеком, в свое время был самым обычным боевиком Солнцевской криминальной группировки, которая после катаклизма контролировала часть столицы. В меру ловок, силен, хитер и агрессивен. От старых понятий и воровских законов, в этом сообществе ничего кроме названия не оставалось, и это была совершенно новая формация, что-то вроде феодальной структуры из замшелого средневековья. Ваня Степанов вел себя точно так же, как и все, кто был вокруг него и ничем особенным не выделялся. Но однажды с ним что-то произошло, все переменилось, и никто не знает, как и из-за чего, в одну ночь, из веселого и бесшабашного парня двадцати одного года отроду, он превратился в замкнутого и угрюмого человека. Со своими вчерашними друзьями общего языка Степанов больше не находил. Как следствие, он почувствовал себя чужим среди своих, собрал котомку с припасами, прихватил пару стволов из оружейной комнаты родного криминального сообщества и ушел в разросшиеся вокруг Москвы дремучие леса.

Про него забыли. Никому не была интересна судьба дезертира и в одночасье ставшего чужим для братвы парня. Однако прошел год, и он вернулся, да не один, а с отрядом лесовиков в тридцать человек. Позже, именно эти люди стали его опорой во всех делах, советниками, военачальниками и верховными чиновниками будущего Всероссийского диктата. Откуда они пришли, и где пропадал Ваня Степанов целый год, опять-таки, широкой общественности, а значит и мне, до сих пор неизвестно. Как говорится: "И улики все покрыты полумраком", хотя есть у меня мыслишка, что лесовики это потомки бойцов спецназа из какого-нибудь учебного центра ГРУ или ФСБ, которых по Московской области не меньше десятка.

Впрочем, продолжаю отслеживать путь будущего диктатора, который первым делом по возвращении в Москву, навестил некогда родную для себя группировку. Он смог взбаламутить молодых бойцов, которые жаждали великих свершений, самых красивых женщин и все те блага, которыми обладали старшие товарищи, но не имели они. И после этого "солнцевские" разделились на три части. Одни пошли за Степановым, другие встали за незыблемость устоявшегося положения дел, а третьи, не принимая участия в смертельной схватке, которая закипела между двумя первыми группами, ушла под крышу других объединений.

Резня за главенство в группировке продолжалась около полугода, молодые и более дерзкие победили. Однако почивать на лаврах они не стали, а набрав новых бойцов, развязали войну против соседних кланов. Снова война, очередная победа, новый набор стрелков и опять война.

Воины Степанова как бешеные псы бились против всех и каждого, до кого могли дотянуться: военные, криминал, полиция, социалисты, анархисты и национальные группировки. Разницы не было, они давили всех подряд. Степанов заключал союзы и тут же ударял в спину вчерашним друзьям. Он отдавал в знак гарантии безопасности чужих лидеров заложников из близких к себе людей и уничтожал приехавших на переговоры вождей других общин. Давал слово чести и клялся на крови, что мир не будет нарушен. Но при первом же удобном случае наносил смертельные удары в наиболее уязвимые точки в структуре нейтральных кланов. В общем, он вел себя как беспринципный подонок без чести и совести, то есть, как настоящий политик, который идет к достижению своей цели по трупам других людей.