Регина Райль - Мнимый свет

Ремни безопасности отползли, блокировка дверей снялась. Припарковавшись перед площадью с фонтаном, Шейла покинула авто. Напарник последовал за ней.

Благодаря подогреву вода в фонтане не замёрзла, и заледеневшие причудливыми фигурами странные металлические конструкции разбрызгивали тонкие струи. Наросты синеватого льда на чёрных спицах колёс, стержнях устройств и неработающих механизмах завораживали. Площадь тщательно вычистили от снега, а под кустами, опутанными искусственной зеленью, отсутствовали сугробы. Голые деревья тонкими сучьями стремились к серому небу. За фонтаном располагался пережиток прошлого – готический собор, в котором сейчас размещался модный клуб. Религию упразднили как предрассудок, тормозящий науку.

Шейла наблюдала, как огляделся Алистер: быстро и внимательно охватил взглядом территорию, подметил детали. Она предложила:

– Обойдём площадь по периметру и вернёмся через ту улицу, где кинотеатр?

– Веди, я плохо знаю этот район, – признался он. – Но эту церковь помню, родители ходили в неё.

– Да, здание старое. Бабушка рассказывала про то малоцивилизованное время. Хорошо, что общество эволюционировало и избавилось от ложных верований, – проговорила она с жаром, а Алистер усмехнулся и покачал головой. Девушка восприняла это, как согласие своим словам и продолжила: – Я получала двустороннее воспитание: с одной стороны – бабушкины сказки, с другой – постулаты трезво смотрящих на мир родителей. Пока я была ребёнком, то обожала истории о прошлом, но с возрастом они стали казаться мне дикими. После смерти бабушки, я погребла её рассказы в кладовой памяти. Мировосприятие родителей-учёных пересилило. Они стали для меня примером для подражания, воспитали в соответствии с новыми порядками. Мама работает в отделе регенеративной медицины и трансплантологии, а отец – в отделе криоконсервации.

– Уверен, мы ещё услышим об их открытиях, – вежливо заметил напарник.

– Так и будет, – благодарно улыбнулась Шейла и вдруг задумалась. – Не видела их пару недель. Заеду на выходных – навещу. А ты давно виделся со своими?

Пока они вели ностальгическую беседу, девушка ни на миг не теряла бдительности, осматривая кусты, здания и прочие места, где можно спрятаться или заложить бомбу, провожала въедливым взглядом людей, которые, напротив, избегали смотреть им в глаза. Шейла их не понимала. Как можно бояться представителей закона? Будучи студенткой, она с восторгом и завистью смотрела как горделиво и властно патрульные шагают по Университетскому городку: в строгой форме, с оружием, с острыми, всё подмечающими взглядами. Казалось, они могут читать мысли и предупреждать преступные намерения.

– Утром виделся.

– Ты всё ещё живешь с родителями? – девушка не скрыла удивления. С каждым разом Алистер изумлял её всё сильнее. Вот уж точно ларец, полный сюрпризов!

– Да. И переезжать не планирую, – отрезал напарник.

В современном обществе отпрыски добились права жить отдельно, как только стукнет двадцать один год. Естественно, покидать родное гнездо никто не принуждал, но многие молодые люди уже к двадцати пяти могли позволить себе отдельную квартиру на Среднем или даже Верхнем уровне. Шейла переехала сразу, как представилась возможность.

Из-за дороговизны жилья закон не взволновал лишь жителей Нижнего. Переезд между уровнями являлся новой эволюционной ступенью для семьи и поднимал статус фамилии в городской иерархии. Девушка задалась вопросом, где живёт Алистер.

– В одной из Речных зон Нижнего уровня, – ответил тот без стеснения или стыда. – Переезжать выше не хочу. Здесь мои корни, мне нравится мой район, мой дом, семья живёт там уже несколько поколений. Зачем мне бросать их? – мужчина испытующе посмотрел на напарницу.

– А как же улучшение жизни? Престиж, статус, независимость? – тут же нашлась она. – Ни довлеющей родительской опеки, ни прессинга…

Учёный покачал головой, и она замолкла.

– Это субъективное мнение Совета, навязанное обществу как негласное правило, – бросил он резко, но следующую фразу сказал мягче, будто опомнился: – Считай, что я просто привык там жить.

«Просто привык? К Речному району? Чудак-человек! Зачем привязываться к месту, если можно жить где угодно? Там климат холоднее из-за близости реки, рядом Фактория, бесперебойно работающие фабрики, а ниже – трущобы и свалка! Наверное, мне не понять».

– Если думаешь об условиях жизни в Речной зоне, могу заверить – не всё так плачевно. Дома удалены от промышленных объектов. А когда-то район цвёл и зеленел лучше Паркланда. Это сейчас его забросили, напуская лоск только на верхушку торта.