Жюль Верн - Том 7. «ЧЕНСЛЕР». ГЕКТОР СЕРВАДАК

Он-то и спас меня. Негр, падая, выпустил оружие, которым я завладел. Я хочу размозжить ему голову, но Андре останавливает меня в свою очередь.

Взбунтовавшиеся матросы оттеснены на переднюю часть плота. Роберт Кертис, увернувшись от ударов, которые пытался нанести ему Оуэн, схватил топор и размахнулся.

Но Оуэн отскочил в сторону, и топор угодил прямо в грудь Уилсону. Негодяй падает навзничь, прямо в воду и исчезает в волнах.

- Спасите его! Спасите его! - кричит боцман.

- Но он мертв! - отвечает Даулас.

- Э! Именно поэтому!.. - вырывается у боцмана, но он не кончает фразы.

Смертью Уилсона схватка закончилась. Флейпол и Берке, мертвецки пьяные, лежат без движения, мы бросаемся на Джинкстропа и крепко привязываем его к подножию мачты.

С Оуэном совладали плотник и боцман. Роберт Кертис подходит к нему.

- Молись богу! Ты умрешь! - говорит он.

- Вам, видно, страсть как хочется съесть меня! - отвечает Оуэн невообразимо нахальным тоном.

Этот ужасный ответ спас ему жизнь. Роберт Кертис, побледнев, отбрасывает уже занесенный топор, отходит в сторону и садится на край плота.

- Пятое и шестое января . - Это происшествие нас глубоко поразило. Слова Оуэна при сложившихся обстоятельствах не могли не потрясти даже сильных духом.

Немного успокоившись, я горячо поблагодарил молодого Летурнера, который спас мне жизнь.

- Вы меня благодарите, - отвечает он, - а ведь вам бы следовало, пожалуй, меня проклинать!

- Вас, Андре!

- Господин Казаллон, я только продлил ваши мучения!

- Все равно, господин Летурнер, - говорит подошедшая к нам в эту минуту мисс Херби, - вы исполнили ваш долг!

Чувство долга - вот что неизменно поддерживает мисс Херби. Она похудела от перенесенных лишений; полинявшее платье разорвано, свисает клочьями, но ни одна жалоба не срывается у нее с языка; молодая девушка не поддается унынию.

- Господин Казаллон, - спросила она, - мы обречены на голодную смерть?

- Да, мисс Херби, - ответил я почти жестко.

- Сколько времени можно прожить без еды?

- Дольше, чем принято думать! Может быть, долгие, бесконечные дни!

- Люди более крепкие страдают сильнее, не так ли? - спрашивает она.

- Да, но зато они скорее умирают.

Как я мог так ответить молодой девушке? Я не нашел ни одного слова надежды! Я бросил ей в лицо голую, жестокую правду! Или во мне угасло всякое чувство человечности? Андре Летурнер и его отец, присутствовавшие при этом разговоре, поглядывали на меня удивленными ясными глазами, расширенными от голода. Они, должно быть, спрашивают себя, я ли говорю все это.

Несколько минут спустя, когда мы остались с глазу на глаз с мисс Херби, она сказала мне вполголоса:

- Господин Казаллон, окажете вы мне одну услугу?

- Да, мисс, - отвечаю я взволнованно; я готов сделать для мисс Херби все, что в моих силах.

- Если я умру раньше вас, - продолжает мисс Херби, - а это может случиться, ведь я слабее вас, - обещайте бросить мое тело в море.

- Мисс Херби, я совершенно напрасно...

- Нет, нет, - протестует она с полуулыбкой, - вы были правы, что именно так говорили со мной, но обещайте исполнить мою просьбу. Это - малодушие. Живая, я ничего не боюсь... Но после смерти... дайте же мне слово, что бросите меня в море.

Я обещал. Мисс Херби протянула мне руку, и я почувствовал слабое пожатие ее похудевших пальчиков.

Прошла еще одна ночь. Минутами мои страдания так жестоки, что у меня вырываются стоны; потом боли стихают, и на меня нападает какое-то оцепенение. Очнувшись, я с удивлением вижу, что товарищи мои еще живы.

Повидимому, лучше других переносит лишения наш буфетчик Хоббарт, о котором я почти не упоминал до сих пор. Это низенький человечек с хитрой физиономией и вкрадчивым взглядом; он часто улыбается одними губами, глаза его всегда полузакрыты, как бы для того, чтобы скрыть мысли. Все в нем фальшиво. Я готов присягнуть, что это лицемер. Я уже сказал, что лишения, повидимому, мало отразились на нем... Не то чтобы он не жаловался - напротив, он без конца хнычет, но, не знаю почему, это хныканье кажется мне притворным. Посмотрим, что будет дальше. Буду следить за этим человеком, так как у меня возникли на его счет некоторые подозрения; хотелось бы проверить их.

Сегодня, 6 января, Летурнер отозвал меня в сторону и сказал, что хочет «поговорить по секрету». Он не желает, чтобы его при этом видели или слышали.

Я отправляюсь с ним на самый дальний край плота, и, так как уже наступил вечер, темнота скрывает нас от посторонних взоров.