Жюль Верн - Том 9. Архипелаг в огне. Робур-Завоеватель. Север против Юга

- Я могу на это возразить Джилберту Бербанку, - сказал Тексар, - что его отец бросил вызов общественному мнению Флориды, освободив своих невольников, и что согласно изданному декрету с территории штата изгоняются все отпущенные невольники, и что постановление это должно было быть выполнено...

- Посредством грабежа, поджога и похищения моей сестры и ее кормилицы, причем последнее совершено лично Тексаром, - возразил Джилберт.

- Я отвечу на это обвинение, если предстану перед судом, - холодно проговорил испанец. - Джилберт Бербанк, не пытайтесь подтасовывать роли. Вы здесь обвиняемый, а не обвинитель.

- Да, в настоящую минуту я обвиняемый... - ответил молодой офицер, - но нашим канонеркам осталось только перебраться через отмель, и тогда...

Снова послышались крики и угрозы молодому лейтенанту, осмелившемуся так дерзко грозить южанам.

- Смерть ему! Смерть! - вопили со всех сторон.

Испанцу лишь с трудом удалось успокоить разъяренную толпу. Когда крики смолкли, он продолжал допрос.

- Не скажете ли вы нам, Джилберт Бербанк, зачем вы покинули прошлой ночью вашу канонерку?

- Я хотел повидаться с умирающей матерью.

- Вы признаетесь, стало быть, что высаживались в Кэмдлес-Бее?

- Мне незачем скрывать это.

- И единственной вашей целью было повидать вашу мать?

- Единственной.

- Мы имеем, однако, основание думать, - продолжал Тексар, - что у вас была также и другая цель.

- Какая же?

- Войти в сношения с вашим отцом Джемсом Бербанком, сторонником Севера, которого и так подозревают в том, что он поддерживает связь с федеральной армией.

- Вы прекрасно знаете, что это неправда, - с негодованием возразил Джилберт. - Я приезжал в Кэмдлес-Бей не в качестве офицера федеральной армии, а только как сын...

- Или шпион, - возразил Тексар.

Снова раздались яростные вопли.

- Смерть шпиону! Смерть ему! Смерть!..

Джилберт понял, что он погиб... Но еще более тяжким ударом была для него мысль, что вместе с ним погибнет и его отец.

- Да, - продолжал Тексар, - болезнь вашей матери была для вас всего лишь предлогом, а на самом же деле вы приезжали в Кэмдлес-Бей, чтобы выведать, насколько мы готовы к обороне Сент-Джонса, и сообщить об этом федералистам.

Джилберт встал.

- Я приезжал повидаться с умирающей матерью, - громко заговорил он, - и вам это хорошо известно. Никогда бы я не поверил, что в цивилизованном мире могут найтись судьи, способные поставить в вину солдату, что он приехал навестить больную мать, даже если она и находится на неприятельской территории. Пусть тот, кто осуждает мой поступок и сам бы поступил иначе, осмелится сказать мне это в лицо.

Только отравленные злобой ненавистники не могли оценить всей благородной прямоты этих слов. Но у толпы, собравшейся в зале суда, чистосердечие и благородство Джилберта сочувствия не вызвали. Слова юноши встречены были угрожающими криками, сменившимися потом рукоплесканиями по адресу Тексара, когда тот объявил, что вина Джемса Бербанка, принимавшего во время войны у себя в доме неприятельского офицера, ничуть не меньше, чем вина офицера.

Вот оно, наконец, это обещанное Тексаром доказательство, подтверждающее, что Джемс Бербанк состоит в преступных сношениях с северянами!

И комитет Джэксонвилла приговорил Джилберта Бербанка, лейтенанта федерального флота, к смертной казни, выделив в особое производство данные им на допросе показания, касающиеся его отца.

Приговоренного отвели в тюрьму под улюлюканье толпы, вопившей: «Смерть шпиону!»

В тот же вечер в Кэмдлес-Бей явился отряд джэксонвиллской милиции. Офицер, командовавший этим отрядом, спросил Джемса Бербанка.

Джемс Бербанк вышел к нему в сопровождении Кэррола и Стэннарда.

- Что вам от меня угодно? - спросил он.

- Прочтите эту бумагу, - отвечал офицер.

То был приказ об аресте Джемса Бербанка по обвинению его в сообщничестве с Джилбертом Бербанком, приговоренным комитетом города Джэксонвилла за шпионаж к смертной казни; этот приговор должен быть приведен в исполнение в течение сорока восьми часов.

«Тексар!..» Это ненавистное имя успела крикнуть Зерма Алисе и миссис Бербанк, когда в сгущавшихся сумерках они прибежали на берег бухты Марино. Алиса Стэннард узнала негодяя испанца. Итак, никакого сомнения: он сам руководил похищением.