Наталья Черепанова - Платформа

Об остальном умалчивалось, но все прекрасно знали, куда исчезали те, кто перестал приносить пользу. За последние сто лет население планеты сильно сократилось за счёт уменьшения продолжительности жизни и, следовательно, полным отсутствием людей старше пятидесяти лет. Выключение или попросту нейтрализация при помощи чипа пожилых, больных и преступников оказалось в далёком прошлом, потому что их в современном мире уже не существовало. Людей старше пятидесяти измождённых постоянным трудом и совершенно не нужных Мыслителям вычеркивали из общества, и это стало своеобразной нормой, к которой постепенно привыкли. У людей просто не было возможности сопротивляться созданному режиму. Контроль над жизнью, мыслями и поведением отныне считался вполне обыденным.

Всё же были те, кто выбивался из общего списка – одарённые люди в большинстве учёные, которые из поколения в поколение передавали таланты своим потомкам. Элита общества, до которой Мыслители пока не добрались, потому что благодаря этим людям создавались все изобретения необходимые правителям. Единый Город захватил почти все континенты за исключением их небольшого поселка, огороженного от остального мира в котором в старинных двух этажных домах и проживали учёные занимающиеся разработками новых технологий. Именно среди них находилась семья Светозаровых Ивана и его мамы Светланы, но, как и другие они готовились к переезду в новые дома и лаборатории на территории Единого Города. Учёные должны были покинуть насиженное место, и какой будет после этого их дальнейшая жизнь, не знал никто. Тайна их существования тщательно скрывалась Службой Безопасности Земли, хотя все и так знали об этих особенных людях. Они так же являлись частью общества, но им с детства внушали никогда и ни при каких обстоятельствах не упоминать о собственных семьях. Среди народа, выросшего на Фабриках Жизни, их прозвали «учёной элитой» и большинство людей всегда их сторонились, что собственно говоря, также являлось частью заложенной программой.

Светлане Кирилловне Светозаровой исполнилось сорок семь лет и больше всего она боялась, что её выключат до того как сын окончательно утвердился в обществе. Секрет их семьи мог раскрыться в любой момент и тогда Ваня останется один на один с жестоким миром, а с его боевым духом он вряд ли сольётся с безликой толпой.

Светлана тяжело вздохнула и, поправив поседевшие волосы, уселась в любимое кресло напротив окна. Взгляд её карих глаз был усталым и тяжёлым. В последние дни она очень мало спала, с тех самых пор как им сказали о переезде Светлану стали беспокоить тревожные мысли и с каждым днём они не желая оставлять её в покое только усиливались. Она надеялась, что накопленные годами научные знания помогут ей продержаться рядом с Ваней как можно дольше. Сын и так потерял слишком многих, чтобы теперь ещё, и расстаться с последним родным человеком. Впрочем, Мыслители были бездушными людьми не ведающие сострадания, и что на самом деле подразумевалось под их переездом оставалось только догадываться. Кто знает, возможно, правителям Земли они попросту оказались больше не нужны.

Светлана смахнула скатившиеся по щеке слезинки, вспомнив Виктора – отца Ивана, который нашёл в себе силы пойти против Мыслителей, как жаль, что всё равно напрасно. Она и маленький Ванечка тогда едва выбрались живыми из той передряги. Светлана, всхлипнув, закрыла влажные от слёз глаза руками и постаралась отбросить печальные мысли. Она уже перестала думать о собственном благополучии, её волновал лишь сын, но люди нового мира давно разучились думать о будущем, строить планы, мечтать, поэтому она хотела, чтобы её Ванечка прожил обычную и спокойную жизнь. Только Центр Контроля знал, что для них лучше, но всё же среди серой массы людей до сих пор сияли крохотные песчинки света готовые в любой момент вспыхнуть ярким пламенем и развеять эту тёмную сеть охватившую их планету.

Ваня и раньше переживал по поводу смены места жительства, но теперь, когда до расселения оставалась всего неделя в его сердце закралась тревога, не дававшая ему ни малейшего покоя. Один и тот же вопрос неустанно крутился в его голове, подтачивая всякую уверенность в завтрашнем дне: