Дмитрий Воронин - Операция 'Одиночество'

- Я готова воспринять выражение твоего лица как самый лучший комплимент, который мне когда-либо делали мужчины. Спасибо, очень приятно. Но надеюсь, ты не собираешься вот так стоять тут до утра? Мы, кажется, намеревались пойти в ресторан?

- Д-д-да, к-конечно... - наконец выдавил из себя парень и немного опомнившись продолжил - Знаешь, я не просто потрясен, я убит наповал! Господи, как же ты хороша! Прошу, леди.

Клаудиа взяла его под руку и они направились к выходу из отеля. Огромный, сверкающий огнями ресторан "Селеста" находился в двух шагах от них - парочке не пришлось брать флаер. Буквально через десять минут они уже сидели за маленьким столиком в уютном кабинете, отделанным живой зеленью, слушали нежную музыку и изучали меню. Кроме названий напитков, все остальные блюда были совершенно незнакомы ни Клаудии, ни, тем более, Дику. Поэтому в конце концов они просто попросили официанта подать лучшее, на что способна кухня ресторана и старое вино с Земли, цену которого Дик решил даже не рассматривать - в конце концов деньги на его личном счету были более чем солидные - по закону военного времени он и его товарищи получили призовую премию за захват истребителя, которая позволяла ему по крайней мере несколько таких вечеров не думать о последствиях.

Потом, пытаясь восстановить в памяти события этого вечера, Дик вспоминал изумительное вино в высоких хрустальных бокалах, вспоминал вальс, под звуки которого он кружил Клаудию по залу, гордость от того, что глаза всех находившихся в зале мужчин не могли оторваться от красавицы в красном платье, вспоминал теплое дыхание девушки и ее руки, обнимающие его, ее губы, вновь и вновь соприкасающиеся с его губами. Странные, но непередаваемо вкусные блюда, названия которых сложно было даже выговорить, а не то что запомнить, и снова танцы под звуки живого оркестра - редкости, доступной только в самых изысканных и дорогих ресторанах. Вспоминал, как они медленно шли к отелю по улице, освещенной многочисленными огнями, как он на руках занес прижавшуюся к его плечу девушку в ее номер, как уложил ее в постель... и как ее губы и руки не позволили ему уйти. А потом была ночь, и снова он обнимал молодое стройное тело и шептал что-то нежное и в ответ слышал слова "родной", "любимый", "единственный"... И опять ласки становились все настойчивее, все откровеннее, доводя его до высшей степени блаженства.

Они заснули под утро, полностью истощенные, прижавшись друг к другу, на огромной кровати с антигравитационной подушкой - чудесном ложе, просто созданном для любви. И в эти последние ночные часы Дику почему-то не снилась Джоанна - впервые за много месяцев...

Когда Дик проснулся, Клаудии уже не было рядом - из ванной доносился плеск воды. Некоторое время он пытался сообразить, где находится, потом постепенно вспомнил события вчерашнего вечера. Одежда, живописно разбросанная по спальне, напоминала о том, что события развивались стремительно и неудержимо. Дика в общем-то нельзя было назвать совсем уж новичком в подобных делах, хотя его опыт ограничивался двумя - тремя непродолжительными романами, которые у него были еще до Академии. Во время учебы как то было уже не до этого - слишком напряженный курс практически не оставлял свободного времени, да и рядом была Джоанна, к которой он испытывал чувства, явно превышающие простую дружбу. А потом началась война, и чувства отодвинулись на второй план, если не дальше. Но в эту ночь он понял, что так мало знает о женщинах и об искусстве любви Клаудиа не шла ни в какое сравнение с теми девушками, с которыми его ранее сводила судьба - явно более опытная, она прекрасно знала, как доставить мужчине максимум наслаждения и при этом не забыть и о себе. Дик не вполне отдавал себе отчет в том, что послужило причиной столь бурной страсти взаимная симпатия, выросшая на благодатной почве перенесенных вместе плена и бегства, чувство единения, возникшее, когда он освобождал девушку из под рухнувшего истребителя и на руках нес к кораблю или просто количество выпитого за ужином вина и романтическая обстановка, и не знал, продлятся ли чувства Клаудии в дальнейшем, но он не жалел о случившемся, хотя червь сомнения все же грыз его душу - где-то в самых отдаленных ее закоулках гнездилась мысль о том, что этой ночью он в какой-то степени предал Джоанну и все, что их связывало. С другой стороны он понимал, что далеко не каждому мужчине в течение жизни случается пережить подобные фантастические ощущения.