Игорь Воронкин - Виртуальность

Николай размышлял, какова будет плата за осуществление этого проекта? Не окажется ли он вновь в кабале тлетворных мыслей, навязываемых бесами? И тогда все пойдет по кругу: жизнь, смерть и раскаятельное посмертие. Императору вспомнился его посмертный сон. Бронзовым монументом возвышался он над глубоким обрывом, а сверху с черного, никогда не светлеющего неба безостановочно лил дождь. Император был одинок и несчастен. Неподвижность и тоска -- такова была плата за его гордыню. Годы, проведенные в этом тоскливом одиночестве, показались императору Николаю вечностью. И вот теперь от него ждали нового выбора. Выбора, который бы определил его жизнь и жизнь страны на многие годы.

Конь нетерпеливо переступил ногами, словно призывая: "Давай сойдем с этой тумбы". Но Николай властной рукой осадил коня.

"Стать бронзовым кумиром этой толпы? Отдаться бесам за возможность вести Россию к новой славе?" -- подумал императора. Возможно, ради Отечества император и решился бы на такое, но ему припомнились последние месяцы его жизни. Севастополь отданный врагу и непомерное унижение России, когда прежние союзники вероломно отвернулись от нее. Это был крах его великодержавных надежд и крах всех дел его жизни. Николаю подумалось, что и тогда эти неугомонные бесы вели его по жизни, толкая в военные авантюры, для осуществления которых у России не было необходимых ресурсов. И что его правление довело Российскую империю до полного упадка и мракобесия. "Враг ли вел меня по жизни и поддадусь ли ему снова?" -- спросил себя Николай. Из головы не шел тот дождь вечной тоски, что преследовал его в посмертии. Струи лились на него сверху, оставляя зеленые потеки на его теле, коне и мундире. "Это был урок. И я должен смириться", -подумал Николай. Он бросил прощальный взгляд на небо. Это небо Петербурга, пусть даже затянутое тучами, дома вокруг, само ощущение материальной жизни были настолько родными, что отказаться от них не доставало сил.

"Нет, я не стану рабом этих бесов. Я не хочу нового плена на земле. Господи! Пусть моя душа станет свободной от этих оков", -- подумал Николай Павлович. Он сделал свой выбор. И молодой маг, получивший от Гагтунгра, способность понимать чужие мысли, услышал ответ самодержца. Лицо этого юноши болезненно дернулось. Еще одна душа, на которую Гагтунгр возлагал большие надежды, только что ускользнула от планетарного демона.

-- Ну будь навеки бронзой, Николай Палкин! -- зло выкрикнул маг. И император Николай I в тот же миг вновь застыл памятником на вздыбленном коне.

Тьма затапливала Исаакиевскую площадь. Маг, избранный Гагтунгром, не находил покоя. Уже второй император, который мог бы во славу Князя железной рукой править Россией, отказался это делать.

И тогда маг пал на колени и, вглядевшись в темный тучеворот над площадью, возвал к Гагтунгру:

-- О, князь! Кто способен повести этот народ и воплотить твою волю?

Ответ магу пришел сразу: "Зови грузина".

Маг все понял. Гагтунгр дал ему власть заклинать и воплощать духов, и маг очень гордился этим. Остался последний диктатор в российской истории. Когда-то этот человек воспринял волю Гагтунгра и ценой заклада собственной души возвысил и сделал непобедимой и гордой эту страну. И сейчас, после гибели последнего уицраора, планетарный демон возлагал на новое воплощение этого тирана определенные надежды.

Ни одного памятника товарищу Сталину не было в Санкт-Петербурге. История, которую закручивал диктатор, развернулась и, как распрямленная пружина, ударила по нему самому. Но маг не отчаивался: душу товарища Сталина можно было воплотить в чем угодно, даже в его восковой фигуре из музея. Главное, чтобы душа диктатора была готова воспринять волю Князя.

Маг произнес заклинание. Окно в музее восковых фигур рассыпалось градом осколков. Из окна вылетела восковая скульптура генералиссимуса в белой парадной форме. Через пару минут товарищ Сталин, совершивший быстрый перелет над городом, стоял перед магом. Пластмассовые глаза генералиссимуса с интересом ощупывали собравшуюся толпу.

-- Ви знаете, зачем ми вас пригласили? -- подражая кавказскому акценту товарища Сталина, спросил маг у генералиссимуса.

Восстанавливая самообладание, товарищ Сталин извлек из кармана кителя трубку и поднес ее ко рту.

-- Мнэ кажется, ви хотэли сдэлать товарищу Сталину какое-то прэдложение?

-- Да, товарищ Сталин, у нас есть такое предложение! -- хихикнул маг, ощущая взгляд Гагтунгра, устремленный из черного тучеворота.