Олег Попов - Муха на стекле

Что это? Сила самовнушения? Хотя – чему я удивляюсь? Разве мой маленький кровоподтёк под ключицей и остановка сердца во сне, у какого-нибудь человека, от привидевшегося ночью кошмара – не звенья одной цепи? Иллюзорные события, похоже, имеют свойство активно проявляться в нашей реальности… Просто большинство людей утром не помнят всех своих снов, и не могут внятно объяснить – ни себе, ни окружающим – откуда вдруг у них появились ночью свежие синяки и царапины. Или вообще не обращают внимание на безболезненные микротравмы…

Короче, радуйся, парень, что дело обошлось всего парой прыщиков! На спине и под ключицей. Могло быть и гораздо хуже…

Размышляя над всем этим, я направился в ванную. Хватить зря ломать голову! Отставим пока мысли о непостижимых загадках наших сновидений… Здесь, в этих родных стенах, мне ничего не угрожает. Одиссей вернулся, наконец, после опасного странствия в тихую гавань своей Итаки. Я был дома…

– Доброе утро! – заглянул я на клубящуюся аппетитными запахами кухню. – О-о, да у нас сегодня жаренная картошечка!

Бабушка оторвалась от своих кастрюль и улыбнулась:

– Вот… Давно не готовила её со шкварками… Помнишь, как ты в детстве любил? Иди, одевай штаны, будем завтракать. Я тебе ещё гренки с яйцом к чаю пожарила. Небось, опять на целый день убежишь из дома…

За завтраком я обратил внимание на бабушкины покрасневшие, увлажнённые глаза. За годы совместной жизни, особенно после того, как умер дед и разошлись мои родители, мы с ней научились тонко чувствовать друг друга. Иногда, нам даже и лишних слов не требовалось для взаимопонимания… Вот и сейчас, за натянутой улыбкой и повышенной суетливостью движений старушки, я ощутил какую-то подспудную тревогу у бабушки на сердце, которую от меня старательно пытались скрыть. Нет, так не пойдёт!

Я отставил в сторону кружку с чаем:

– У нас что-то случилось? Ты плакала? Давай, колись…

Бабушка присела на край табурета, тяжело вздохнула:

– Даже не знаю, как сказать… Может глупости всё это, маразм возрастной. Мне Гришаня уже третью ночь подряд снится. Будто хочет сказать что-то очень важное, а не может. Только печально смотрит на меня, бедненький… Своими серыми глазками хлопает, и всё молчит, сердешный. Надо бы в церковь сходить, свечку поставить… Да молитву заупокойную заказать. Третье утро уже просыпаюсь, вся в слезах… И чем я его так обидела?

Гришаня – это мой дедушка, умерший от инфаркта, в самый разгар родительских скандалов… Ещё когда я учился в строительном колледже. Григорий Тимофеевич Векшин, заслуженный зодчий Северной Осетии и орденоносец… Знаменитый, уважаемый в наших краях человек. Был…

Я задумчиво взял полную кружку со стола и отхлебнул горячий чай. Три ночи подряд являться бедной старушке во снах, да так ярко, что та потом пережитые видения целыми днями забыть не в силах? Да, это очень странно… Надо бы как-нибудь заглянуть в бабушкины сны. Что там у неё происходит?

Старушка, между тем, продолжала, перебирая складки цветастого фартука:

– В понедельник за пенсией в банк пойду. Заодно и накопившиеся деньги с карточки сниму… Настя звонила вчера из Армении, что перевела нам немного на пропитание. Ещё Никита на прошлой неделе обещал с зарплаты подбросить тысяч десять… Я, пожалуй, всё сниму, что будет. Сил нет часто в банк таскаться… Ноги болят и голова кружится. И Гришаня ещё постоянно перед глазами стоит… Тебе ничего не надо подкупить?

– Да пока, вроде, всё есть, – сказал я. – Вот на работу устроюсь, тогда вообще в банк ходить не будешь. На мою зарплату проживём. А твоя пенсия пускай капает на карточку…

Настя и Никита – это мои мама и папа. Вот уже долгое время, как мы жили порознь, вдалеке друг от друга. Разлетевшиеся по миру осколки некогда единого целого… Папа, нефтяник, жил и работал теперь где-то в холодной Тюмени. Мама, врач, – за границей, в Армении, на российской военной базе в Гюмри. Ну, а мы, с бабушкой, по-прежнему, обитали здесь, в уютной трёхкомнатной квартире на Северном Кавказе.

А ведь когда-то под этой крышей хватало места нам всем… И даже вечно неунывающему, покойному деду. Хоть и тесновато бывало порой, зато как весело и дружно мы жили, все впятером!

…После завтрака, я натянул привычный спортивный костюм. Собрал рюкзак, снял со стены и спрятал в жёсткий, гитарный кофр свой тяжёлый меч-бастард…

Музыкальный инструмент у меня, кстати, тоже имелся. Шестиструнная гитара с приятными глазу, плавными обводами… Красивая и дорогая, между прочим! Она висела на стене в моей комнате, как раз напротив кровати.