Олег Попов - Муха на стекле

Мир сновидений разнообразен и, кстати, многое может рассказать внимательному слиперу. Вот, ты впервые заметил сегодня синеватый оттенок кожи в нереале у умерших людей… Но и ныне здравствующие – они тоже все разные в наших снах. Ты обрати, ещё раз, внимание на официантов! Мало того, что их спрайты незаметно трансформируются при перемещении от столика к столику, так и чёткость у этих образов – разная!

Я покрутил головой по сторонам… Действительно, одни из официантов смотрелись более-менее отчётливо, хотя, конечно, и не так ясно, как образы слиперов вокруг. А вот изображения других – казались словно бы «смазанными».

– Надо же, – хмыкнул я. – А мне почему-то представлялось, что так выглядят фигуры и лица снующих по залу официантов из-за специфического освещения под водой!

– Ничего, – успокоила девушка. – Способность безошибочно разбираться в спрайтах приходит не сразу… А только со временем, и с определённым опытом. Научишься ещё… Те люди, кто в данную минуту снятся нам, и сами дремлют в действительности, это – активные спрайты. Мы их и видим более-менее отчётливо в нереале… И даже можем управлять спящими (только не слиперами!) в своих иллюзиях.

Сложнее обстоит дело с пассивными спрайтами… Это те люди, кто нам снится, но в действительности – бодрствуют. Именно их изображения кажутся здесь «смазанными…» И диктовать подобным спрайтам свою волю нам, слиперам, в осознанном сне гораздо труднее.

– Какой-то перевёрнутый, странный мир получается, – сказал я. – Плохо различим и управляем в нереале, значит – активен наяву… Спишь в действительности – чётко виден и поддаёшься чужому внушению тут. Выходит, мы живём одновременно в разных измерениях?

– Как минимум – в двух… В реальном и иллюзорном, – задумчиво заметила девушка. – А вообще-то неплохо было бы, когда-нибудь, во всём этом разобраться…

***

Побродив по залу и пообщавшись немного с другими слиперами, мы с Алиной вернулись к своему столику. Торжество уже плавно подходило к концу…

Ирина поднялась на сцену, к микрофону и, закрывая вечеринку, сердечно поблагодарила всех за цветы, за поздравления, за великолепный сон. Битлы заиграли прощальный, медленный танец.

…Допивая свой коктейль, я не удержался и полюбопытствовал у Алины:

– Вижу, ты крестик постоянно на груди носишь… Веришь в бога?

– Да… Я – православная, крещённая. Христианка из меня, наверное, никудышная – в церковь почти не хожу, посты не соблюдаю, сомневаюсь во всём постоянно… Только вот в существовании бога уверена на все сто! И в бессмертную человеческую душу… Ну скажи, а как иначе объяснить появление из ничего, из космической пустоты, такого огромного и сложно устроенного мира?

Теперь я мог свободно и откровенно говорить на волнующую меня тему осознанных снов не только с Алиной, но и с другими единомышленниками, не опасаясь ни насмешек, ни обвинений в ненормальности. Мы здесь все были такие странные… Пытающиеся существовать в двух мирах одновременно.

Разум и душа мои успокоилось в кругу людей одинаковой со мной группы крови. Каждый по отдельности, и все вместе, мы осторожно, месяц за месяцем, год за годом, продвигались вперёд по малоизведанному пути осознанных галлюцинаций. Постоянно обмениваясь впечатлениями в интернете, и полученным опытом…

После того, как я стал обладателем тайного оружия, Алинин подарок теперь был в сновидениях всегда со мной. Маленькое золотое украшение на серебряной цепочке грело душу и дарило чувство защищенности во время путешествий по иллюзорному миру.

***

Мне минуло двадцать лет… Я закончил благополучно свой строительный колледж, и меня тут же призвали в армию. Срочную службу довелось пройти в войсках связи. В маленьком гарнизоне, затерянном в лесах под Новгородом…

После года в армии, пролетевшего, в муштре и учениях, как один день, я вернулся назад, в Моздок. И сразу же поступил заочно в политехнический институт.

Реальные дела и заботы, по-прежнему, перемежались с осознанными галлюцинациями. В иллюзорном пространстве я отдыхал, развлекался, прятался, иногда, от проблем… И большинство контролируемых сновидений теперь делила со мной «Эльфочка», с которой мы вместе открывали для себя новый мир.

Мой родной Моздок представлял из себя небольшой степной городок, райцентр в Северной Осетии. Это была бывшая казачья крепость, когда-то защищавшая южные границы Российской империи от турецких вторжений и набегов горцев. Теперь же Моздок – многонациональный, тихий населённый пункт на левом берегу Терека, в окружении бескрайних хлебных полей.