Александра Нюренберг - Мозг из жевательной резинки

– Это… – Проговорил переводчик.

Она улыбнулась.

– Витаминки. Так, пустяки.

С шумом распахнулись двери, и Триумвират Человечества разом вдвинулся в специально расширенный, во имя избежания скользкой международной ситуации, проём двери, кося глазами во все стороны.

Представительный орган состоял из – женщины, которая не смогла на космокарте показать единственную обитаемую планету Системы; мужчины, того самого ловеласа, который поедал своих потенциальных соперников, как поговаривали злые языки, не только лишь фигурально и третьего лица – этот человек после каждого срока на политической арене менял свой пол, облик и паспорт, чтобы заново порадовать электорат. Сейчас он отдал дань техническим возможностям и выглядел как робот, а свою голову нёс на согнутой руке.

Дипломаты океана скромно подвинулись навстречу. В эту минуту стаи акул, презабавно выстроившиеся клином, вплыли в залив и окружили яхту. Они не проявляли никаких агрессивных намерений, просто ждали. Спустя некоторое время клин развернулся и ушёл в океан.

Дневник Возвращения первого поколения.

«Сегодня Ли У пригласил меня поговорить о важном деле. Он всегда очень вежлив со мной и не считает всех четырнадцатилетних девочек кретинками. Он позволил мне – или, точнее, приказал – прочитать рукопись, добавив, что я должна всё знать. Знать, из-за чего рискую. Я должна хранить её, изучать и передать кому-то на склоне лет.

Так он сказал. Я спросила:

– Это тогда, когда я догадаюсь, что умру?

Он улыбнулся. Мне хотелось бы его обнять, но я не решилась. Мне кажется, что моё прикосновение причинило бы ему боль. … я попыталась упросить его, чтобы он позволил мне принять участие в дальнейших экспериментах, хотя и понимала, что он откажет.

Война людей.

– Похоже, они готовятся к чему-то.

Они возвращались с переговоров. Он мельком посмотрел на неё.

– И это что-то «война».

– С нами?

– О, нет. Кишка тонка. Нет, не с нами.

Она без малейшей издёвки заметила:

– Они же друзья.

Он уловил новую интонацию.

– Тебе они нравятся.

– Не именно эти. – В замешательстве отбилась она. – Другие, но…

Он молчал некоторое время, пока освобождённые от чар акулы с недоумением расплывались в стороны.

– Ты как знаешь, милая. – Наконец, сказал он. – А я в своём, как это они называют, – рапорте, буду рекомендовать Невмешательство.

Она с вызовом напомнила:

– Ты не сделал инъекцию. Флинк!

Он понял, к чему относился вызов, и примиренчески улыбнулся.

– Ты достаточно его озадачила. Сделаю дома.

Он повёл взглядом по гребням волн и, когда из воды выскочила рыба, резко метнул своё тело вбок. Проглотив рыбу с головы, он как бы оправдываясь, бормотнул что-то вроде того, что у него жуткий аппетит после коктейля.

Великое запустение.

Жалкий народ жил в лишённых романтичности руинах, на огрызках зачерствевших от заразы материков. Уже третье поколение половину отдало злым духам – Голоду, Смраду и Отчаянию, врождённому, как болезнь, одна из бесчисленных болезней. Брошены двенадцать великих городов двуногого человечества. Те, кто также считал себя людьми, некогда искренне любовались, будто кукольными домиками, наземной архитектурой. Они деликатно именовали её наивной и мужественной… теперь она не манила их. Патрули посещали города аккуратно, но на обычную прогулку никого из нас не заманишь.

Побережье, защищённое чарами, осталось таким, как раньше, но даже оно не привлекало Морских. И отечество – океан – трудно было защитить. Как забыть полуночные кошмары – звуки, вибрацию, металлический привкус в воздухе, воронки, засасывающие воду до костей отмелей? Саму смерть, трясшую океан за шкирку сто лет назад. Акулы иногда не подчинялись чарам – так они опьянели от крови. Очумелые и взбесившиеся, приходили они на зов с далёких окраин отечества не тотчас, отвлекаясь на всплывающие обломки железных лодок и течения, окрашенные в розовый цвет.

Молчание Морских длилось долго.

Возобновление переговоров.

– С хунтой? С теми, кто начал всё это и попрятался в убежища, где они одичали за сто лет от разврата и ужаса? С их потомками, не знающими света и воды?

– Ну, ну.

– Прости за высокопарность, прости. Мы должны, я знаю.

– Вот именно.

Нагие совершенные тела. Торсы с лоснящейся мускулатурой. Лица почти всегда неподвижны и величественны, нижняя часть тела – винтовая лестница, если родственная деталь архитектуры способна распрямиться и шлепком утихомирить белую акулу. Или пиратскую шхуну – но последнюю посудину они видели в волнах с полвека тому.