Сергей Галенко - Ковчег

– За тебя! – пригубил я коньяк, и откусил кусочек шоколада. Лана налегала на сухофрукты.

– Ты помнишь всю свою прежнюю жизнь? – Лана сделала еще глоток.

– Иногда мне кажется, что да, но бывают моменты, когда я упираюсь в непреодолимую стену, за которой что-то есть, но узнать, что там ,я не могу. Словно кто-то запер часть моего мозга на замок.

– Со мной такая же история. Ладно, Дейв пора спать! Увидимся утром.

– Пока! – я осмелился поцеловать ее в щеку и вышел в коридор.

Я сидел на жесткой металлической скамье, ввинченной в бетонную стену грязно зеленого цвета. Свет в помещение пробивался только сквозь небольшую отдушину под потолком, шириной сантиметров пятнадцать и в метр длинной.

Моя правая рука была туго сжата кольцом наручника, вторая часть которого крепилась к толстому металлическому креплению в стене. В пределах досягаемости левой руки стояла пластиковая бутылка с водой, на такой же металлической, как скамья, табуретке.

На мне был одет ярко оранжевый комбинезон с ослепительно белым пятном на груди в районе сердца. Мои ноги сковывали тяжелые свинцовые ботинки. Из чего я сделал вывод, что нахожусь на спутнике. И лишь одно место соответствовало таким жестким условиям содержания – каторжная тюрьма ТОП.

Выхода отсюда было только два. Либо пожизненная каторга на урановых копях на Титане, либо смертельная инъекция и легкий, почти кайфовый, уход, во всяком случае, так говорят врачи. Впрочем, все, кто получил укол тиопентала и павуола, своими впечатлениями уже не делятся.

Я посмотрел на часы они, как и телефон были вживлены в ткань левой руки. Поэтому отобрать их у меня не смогли, не вырезать же мне коммуникатор из руки и ушной впадины! Можно было, конечно, отрезать запястье руки, но это уж совсем не гуманно!

Было почти двенадцать дня по среднеевропейскому времени Земли. Телефоном я воспользоваться не мог, здесь любой электронный сигнал намертво глушили встроенные в стены детекторы, а поэтому, развлекался единственно возможным способом, рассматривал зеленые и красные подтеки на стенах.

Ровно в двенадцать, дверь отворилась, и в мою камеру вошли три охранника, телосложением напоминавшие огромных горилл. Лица у них были совершенно невыразительные, из тех, что никогда не запоминаешь.

Один из них достал электронный ключ и отсоединил наручник от стены, сковав, зачем-то, обе мои руки. Можно подумать я мог сбежать со спутника. Ну, разве что, покончив счеты с жизнью. А я сейчас ценил каждую секунду. Мало ли, что может измениться в этом мире. Вера и надежда умирают последними!

Когда в камеру вошли врач и священник, я все понял. Это меня почему-то не удивило и даже не напугало. От священника я просто отмахнулся и сам, без помощи надзирателей вышел в коридор.

Я уже давно был готов к приговору военного трибунала. За мое преступление, неповиновение правительству и подстрекательство к бунту экипажа боевого крейсера звездного флота, наказание могло быть только одно – смерть!

– Делайте свою работу! – шепнул я на ухо врачу и пошел по коридору.

Меня положили на удобное мягкое ложе, больше походящее на кровать, чем место приведения в исполнение приговора. Руки и ноги мои обхватили легкие титановые кольца, изнутри обернутые толстой, мягкой кожей. Зачем? Если меня все равно убьют!

Вошли врач и медсестра, толкающая перед собой серебристый столик на котором стояла капельница с двумя разноцветными колбами и кучей проводов и трубок.

Девушка нагнулась надо мной, и закатала рукава оранжевой куртки. Она взяла со столика пистолет-шприц и сделала укол в вену:

– Ничего не бойся!

Я хотел удивиться, но у меня ничего не вышло. В глазах у меня вспыхнули огни, зрение затуманилось, и я впал в состояние оцепенения, сквозь которое доносился непонятный разговор нескольких человек, проводивших с моим бесчувственным телом манипуляции.

Потом сознание мое выключилось полностью… Я умер!

Я проснулся и прошел в душ. Голова немного кружилась, то ли от выпитого вчера коньяка, то ли от воспоминаний пробивших защитный блок в моем мозге сегодняшней ночью.

Все постепенно становилось на свои места. Оставалось вспомнить, за какой бунт меня отправили в тюрьму для особо опасных преступников. А как мы все попали на звездолет я, кажется, догадался.

Раз меня вывели из анабиотического состояния первым, я, выходит, капитан этого звездолета. Вот только все мои навыки спрятаны где-то в глубине затуманенного сознания.