Елена Асеева - Лан-Эа, властитель небес. Том второй

Впрочем, уже на самой взлетно-посадочной полосе Дон нажал на клавиши на обеих трубчатых насадках и наш стремлет резко сдал назад, так что я восторженно охнул (абы знал, ордынский старшина сделал так нарочно для меня). И тотчас двое других перундьаговцев вырвались на своих аппаратах вперед, таким образом, выстроив необходимое или всего-навсего утвержденное самим Ананта Дэви сопровождение. Три иных стремлета пристроились сзади и тотчас все устройства значимо сбросили скорость, а летящие впереди Пяст и Ярек резко выкинули вверх свои левые руки, широко расставив перста и громко для их сравнительно низко звучавших голосов закричали:

– Внимание на взлетно-посадочной полосе, Праджапати, соблаговолите приветствовать!

И уже в следующую секунду стоявшие перундьаговцы, поспешно расступившись в сторону и с тем сформировав коридор, развернулись в мою сторону, да рывком выбросили вверх левые две руки, правые, вспять, сжав в кулаки, треснули ими себя по груди, и теми же низкими, рыкающими, хрипящими басами отозвались:

– Хвала Праджапати! – и, опять же, скоро принялись опускаться на одно колено.

Стремлеты, на которых летели Пяст и Ярек, остановились, слегка подавшись вправо и влево недалеко от висящего в воздухе крсна, и, мы с Доном, въехав почти под него, увидели стоявшего Ананта Дэви в окружении четырех приклонивших голову перундьаговцев, одетых в пурпурные рубахи из так величаемой вольной орды летающих вукодлак, охраняющих его. Он со дня нашего знакомства, как и понятно, нисколечко не изменился. И если, когда-то, при нашей первой встрече, сурьевич вызывал во мне раздражение, волнение и испуг, теперь только теплые, родственные чувства. Прибывая на Пятнистый Острожок и ощущая себя как дома, он всегда одевался по-простому в утаку и паталун (как теперь я знал, где утака представляла собой рубаху, а паталун – юбку), зачастую ходил босоногим. Однако ноне был одет не только в темно-бирюзовую утаку, огненно-малиновый паталун, обут в того же цвета мягкие короткие сапоги, но и подпоясался пластинчатым поясом, наблюдаемым мною впервые. Этот пояс представлял собой узкую ярко оранжевую полосу металла (неизвестного мне), по поверхности какового расплывались едва заметные темно-синие, черные, глянцевитого сияния волокнистые вытянутые струи, спирали, небольшие каплеобразные сгустки. Застегивался он за счет овально-вытянутой пряжки, напоминающей глаз Камала Джаганатха с вывернутыми складками вокруг глазницы, без ресниц и устья желёз, с розовой тонкой полосой, проходящей по самому краю, где в насыщенно лиловой радужке находился овально-растянутый синий зрачок.

Я, толком не дождавшись, когда Дон сдержит движение стремлета, перекинул правую ногу через опору, вже поставив ее на площадку, где находилась правая нога перундьаговца, и сразу подавшись вперед, поднялся. Да только ордынский старшина продолжал держать меня за стан правой рукой, и слегка подпирать левой ладонью спину, до тех пор поколь стремлет не остановился. Посему я даже пару раз дернулся вперед, а когда отпущенный, так-таки, прыгнул вперед и вниз, самую толику поскользнулся на своих вымокших сандалиях. Ибо сама поверхность взлетно-посадочной полосы была сухой, так как над ней, стоило крснам приземлиться, сразу сомкнулся прозрачный купол. Однако я, все же выровнял свое движение, и, сделав пару широких шагов в направлении Ананта Дэви, остановившись напротив, громко сказал:

– Доброго времени суток, Камал Джаганатх. А вот и я, так молвить, сюрприз!

Впрочем, сюрприз не вышел.

Понеже мигом погодя я увидел, как медно-серебристая кожа сурьевича, точно сгустила собственный ореол, который стал казаться красноватым, а образованная внутри двух серебристых придатков (вылезающих из макушки головы и спаивающихся с височно-нижнечелюстными суставами) тончайшая, плетеная сеть из голубо-черных нитей внезапно слегка заколебалась, указывая на то, что он не просто взволнован, а, прямо-таки, взбешен. Теперь Ананта Дэви совсем чуть-чуть сузил свои и без того удлиненные глазные щели слегка даже утопив в темно-лиловых радужках синие зрачки и очень властно сказал:

– Ордынский старшина, почему Праджапати перемещается по Пятнистому Острожку на стремлете? Разве вы не ведаете его статус? Не понимаете, как он важен, обобщенно, для Веж-Аруджана? – тем самым потоком нарушая собственное правило, по которому допрежь надо услышать ответ на первый вопрос, лишь опосля задавать иные. Глаза его, пожалуй, сразу три сверкнули таким гневом, оный я в нем никогда не подозревал, не говоря о том, что видел. И я, незамедлительно, подумал, что все-таки надо было прислушаться к главному дхисаджу и подождать Камала Джаганатха в поселение прабхи.