Рэй Брэдбери - Конец начальной поры

Рэй Брэдбери

Конец начальной поры

Он почувствовал: вот сейчас, в эту самую минуту, солнце зашло и проглянули звезды - и остановил косилку посреди газона. Свежескошенная трава, обрызгавшая его лицо и одежду, медленно подсыхала. Да, вот уже и звезды - сперва чуть заметные, они все ярче разгораются в ясном пустынном небе. Он услыхал, как затворилась дверь - на веранду вышла жена, и, глядя в вечернее небо, он почувствовал на себе ее внимательный взгляд.

- Уже скоро, - сказала она.

Он кивнул: ему незачем было смотреть на часы. Ощущения его поминутно менялись, он казался сам себе то глубоким стариком, то мальчишкой, его бросало то в жар, то в холод. Вдруг он перенесся за много миль от дома. Это уже не он, это его сын надевает летную форму, проверяет запасы еды, баллоны с кислородом, шлем, скафандр, прикрывая размеренными словами и быстрыми движениями громкий стук сердца, вновь и вновь охватывающий страх - и, как все и каждый в этот вечер, запрокидывает голову и смотрит в небо, где становится все больше звезд.

И вдруг он очутился на прежнем месте, он снова - только отец своего сына, и снова ладони его сжимают рычаг косилки.

- Иди сюда, посидим на веранде, - позвала жена.

- Лучше я буду заниматься делом!

Она спустилась с крыльца и подошла к нему.

- Не тревожься за Роберта, все будет хорошо.

- Уж очень это ново и непривычно, - услышал он собственный голос. Никогда такого не бывало. Подумать только - люди летят в ракете строить первую внеземную станцию. Господи Боже, да это просто невозможно, ничего этого нет ни ракеты, ни испытательной площадки, ни срока отлета, ни строителей. Может, и сына, по имени Боб, у меня никогда не было. Не умещается все это у меня в голове!

- Тогда чего ты тут стоишь и смотришь?

Он покачал головой:

- Знаешь, сегодня утром иду я на работу и вдруг слышу - кто-то хохочет. Я так и стал посреди улицы как вкопанный. Оказывается, это я сам хохотал! А почему? Потому что наконец понял - Боб и вправду нынче летит! Наконец я в это поверил. Никогда я зря не ругаюсь, а тут стал столбом у всех на дороге и думаю - чудеса, разрази меня гром! А потом сам не заметил, как запел. Знаешь эту песню: "Колесо в колесе высоко в небесах..."? И опять захохотал. Надо же, думаю, внеземная станция! Этакое громадное колесо, спицы полые, а внутри будет жить Боб, а потом, через полгода или месяцев через восемь, полетит к Луне. После, по дороге домой, я припомнил, как там дальше поется: "Колесом поменьше движет вера, колесом побольше - милость Божья". И мне захотелось прыгать, кричать, самому вспыхнуть ракетой!

Жена тронула его за рукав:

- Если уж не хочешь на веранду, давай устроимся поудобнее.

Они вытащили на середину лужайки две плетеные качалки и тихо сидели и смотрели, как в темноте появляются все новые и новые звезды, точно блестящие крупинки соли, рассыпанные по всему небу, от горизонта до горизонта.

- Мы будто в праздник фейерверка ждем, - после долгого молчания сказала жена.

- Только нынче народу больше...

- Я вот думаю: в эту самую минуту миллионы людей смотрят на небо, разинув рот.

Они ждали и, казалось, всем телом ощущали вращение Земли.

- Который час?

- Без одиннадцати минут восемь.

- И никогда ты не ошибешься! Видно, у тебя в голове устроены часы.

- Нынче я не могу ошибиться. Я тебе точно скажу, когда им останется одна секунда до взлета. Смотри, сигнал! Осталось десять минут.

На западном небосклоне распустились четыре алых огненных цветка; подхваченные ветром, они поплыли, мерцая, над пустыней, беззвучно канули вниз и угасли. Стало темнее прежнего, муж и жена выпрямились в качалках и застыли. Немного погодя он сказал:

- Восемь минут.

Молчание.

- Семь минут.

Молчание - на этот раз оно словно тянется много дольше.

- Шесть...

Жена откинулась в качалке, пристально смотрит на звезды - на те, что прямо над головой.

- Зачем это все? - бормочет она и закрывает глаза. - Зачем ракеты и этот вечер? Зачем? Если бы знать...

Он смотрит ей в лицо, бледное, словно припудренное отсветом Млечного Пути. Он уже хотел ответить, но передумал - пусть она договорит. И жена продолжает:

- Может быть, это как в старину, когда люди спрашивали: зачем подниматься на Эверест? А им отвечали: затем, что он существует. Никогда я этого не понимала. По-моему, это не ответ.

Пять минут, подумал он. Время идет... тикают часы на руке... колесо в колесе... колесом поменьше движет... колесом побольше движет... высоко в небесах... четыре минуты! Люди уже устроились поудобнее в ракете, все на местах, светится приборная доска...