Татьяна Хмельницкая - Идеологема

Кто сказал, что любовь – сложная субстанция? Наверное, тот, кто любил представления о любви, а не жил, обладая ею. На самом деле простое чувство, не сложнее обычного колеса. Крутится себе по жизни, помогая существовать, делать поступки, обретать цели. Некая опция, включенная в наш спектр эмоций, с которой приятно существовать во времени, толкать себя и цивилизацию вперед.

– Раньше ты изысканнее предлагал себя, – стараясь унять улыбку, ответила я.

– Да, непорядок, – шутливый тон Панину давался легко. – Но в этом ты виновата. Практики никакой – любимая девчонка в статую превратилась. Ходит туда—сюда, а я слюной исхожу и тупею. Речевые инстинкты срабатывают, эмоции захлестывают, а мелю всякий бред. Сексуальность на голову давит. Того гляди помутнение рассудка начнется, перегрев не только в мозгу, но и в других местах.

– Заткнись, Панин. Перегрев давно случился. Завязывай чушь нести. Не действует.

– Действует, – хмыкнул четыреста одиннадцатый. – Только медленно. Но я упорный. На курсе не было никого, кто бы лучше понимал друг друга, чем мы с тобой.

– Утомил. Закрой рот. Что было, то прошло.

– Не уверен. Иначе моим координатором была бы ты.

Наконец—то серьезный тон. Так проще держать себя и его в рамках, не позволять выходить за них. Я чувствовала, что четыреста одиннадцатому приспичило со мной поговорить о важном деле.

Прав, ой как прав вояка: мы хорошо чувствуем друг друга. Вот и сейчас под бессмысленным лепетом о любимой девчонке Панин просил о встрече без посторонних ушей.

– Хорош! – отмахнулась я. – Хочешь поговорить, давай сделаем это на кольце ученых. А сейчас заткнись. Старт.

– Умолкаю.

На ехидство не похоже. Скорее – на понимание и добрую волю. Что же там случится такого на играх и отборе в целом, что Панин так всполошился? Он ведь намекал на разговор еще в душевой.

Ладно. Выслушаем, разберемся, подумаем на заданную тему.

Стыковка прошла успешно. Щелкнув замком ремней безопасности, я поднялась из кресла, достала сумку—мешок и направилась по проходу между рядами.

– Татьяна, погоди!

Я оглянулась. Панин спешил ко мне, цепляясь за меня взором. Лицо у него суровое, серьезное. Таким он был только во время рейдов.

Возле кресел, где сидели Александр Кирович и Логинов, Панин тормознул, протянул каждому руку для пожатия и получил пожатие в ответ. Видимо, мужчины перебросились короткими фразами, Панин кивнул, что—то сказал и снова направился ко мне.

Я стояла, вжавшись в стену, пропуская других наблюдателей к выходу.

– Пойдем вместе, поговорить ведь хотели. – Поравнявшись со мной, он взял мою сумку. – Я знаю здесь хорошее местечко. Тихо, мило, уютно.

«Поговорить ведь хотели»… Ну—ну. Вот уж точно не собиралась болтать, да еще и с Паниным. А он, все перевернув, сделал необходимую ему беседу нашей общей заинтересованностью. Умеет, гад! А я? Пошла на поводу, как делала это прежде. Пара извинительных фраз с его стороны, заигрывание, и я готова кушать ту лапшу, что повесит мне на уши господин командир.

Довольно! Завязывать надо с этим.

Панин прибыл в военное училище с этого кольца. Его родители ученые. Чем занимались, не ведаю, но сынок пошел не в них. С чего Панину приспичило окунуться в военную действительность – тайна за семью печатями. Но что в итоге получилось – того не изменить. Кстати, показатели к обитанию четыреста одиннадцатого на кольце ученых были. Еще в корпусе мне случайно попались на глаза результаты его тестов по математике и физике. Весьма недурно: Панин апеллировал формулами и доказательствами одной из теорем. Подвел изысканный и неожиданный вывод. Мой вопрос к нему «Зачем глушил показатели?» еще в те годы остался без ответа. А сейчас мне плевать и на Панина, и на его способности.

– Позже, – улыбнулась ему. – Я бывала на этом кольце и хорошо знакома с местными достопримечательностями. Если необходимость в беседе так актуальна, то переговорим перед моим отлетом. А сейчас обойдусь без тебя.

Мы снова шагали по хорошо освещенному тоннелю, только он оказался короче.

– Вот оно как даже, – хмыкнул парень. – Согласен, слишком забежал вперед. Но разговор неизбежен, поверь. Чем быстрее мы приступим к обсуждению, тем проще будет нам с тобой работать в команде.

Уважаемый господин сбавил напор и перешел на другой тон. Хм, чудны дела твои, Господи. Ему просто необходим разговор со мной, иначе бессмысленно все то, что сейчас происходило. Панин делал ставку на меня и еще кого—то. Упомянутая им команда – не все наблюдатели, а узкий круг людей. Начинает разворачиваться интрига. Кто—то, что—то, где—то, как—то – все грозит обернуться неким действом.