Сергей Дмитрюк - Агнец в львиной шкуре. Цикл «Лицом к Солнцу»

Воспоминания о Земле вызвали в моей душе щемящую печаль. В это время зверь, наверное, почувствовав неладное, стремительно рванулся в сторону, в кусты. Я опустил оружие, провожая его взглядом. Нет, его мясо мы есть не станем. Я вспомнил, что поднимаясь сюда, видел у подножья большие плоды на похожих на дубы деревьях. Эти плоды напоминали плоды хлебного дерева. Здешние леса были когда-то выращены из саженцев, завезённых с Земли во времена тесного сотрудничества Трудового Братства и Сообщества. Впрочем, большинство местных животных, тоже были доставлены с Земли. Конечно, шесть веков под чужим солнцем в условиях чужой планеты не могли не сказаться на генетических мутациях. Это был искусственно вызванный эволюция скачок, но, тем не менее, природа Гивеи мало чем отличалась от земной природы. Так что те плоды должны были быть съедобными.

Когда я спустился к озеру, Юли только выходила на берег – освеженная и довольная. Крупные капли воды стекали по её гладкой коже, тянулись тонкими ручейками по груди, животу и бёдрам. Она остановилась у самой кромки воды, встряхивая мокрыми волосами, собрала их набок, отжимая. Я стоял невдалеке, любуясь совершенными линиями её тела, снова и снова рождавшими во мне непреодолимое, почти животное, желание близости с ней. С трудом пересилив себя, я показал ей свою добычу. Осторожно ступая по камням босыми ногами, она подошла ко мне, и присела на корточки, разглядывая продолговатые пупырчатые соплодия.

– Это съедобно? – Юли с интересом посмотрела на меня снизу вверх. – Похоже на хлебное дерево.

– Ага! – Я приподнял в вытянутой руке связку тяжёлых коричнево-желтых плодов.

Она выпрямилась.

– А они съедобные?

Я пожал плечами.

– Сейчас попробуем. Другого у нас всё равно ничего нет. Вот когда мы с тобой доберёмся до столицы, тогда и будем есть нормальную пищу, а пока придётся довольствоваться тем, что есть.

– Нужно их запечь, – предложила Юли. – Должно получиться вкусно. Как ты думаешь?

Она с лёгкой лукавицей посмотрела на меня и важно подбоченилась:

– Займись этим!

– Слушаюсь, моя царица! – в тон ей ответил я. – Только тебе придётся набрать хвороста, чтобы разжечь костёр.

Юли не стала возражать. Она обулась и, не одеваясь (бояться любопытных глаз здесь было нечего), направилась к ближайшим деревьям. Я проводил её взглядом, немного завидуя любимой: сейчас я тоже с удовольствием сбросил бы с себя всю одежду и побродил бы голым по лесу, подставляя тело свежему ветру и солнцу. Но на мне лежала обязанность, как на настоящем мужчине, позаботиться о своей женщине. Я расколол спелые плоды о камень. Пальцы покрылись липким млечным соком. Слегка лизнув кремовую мякоть, я убедился, что она сладкая на вкус. Прекрасно, значит, с голоду мы не умрём.

На берегу лесного озера мы провели весь день. Я хотел идти дальше, как только мы подкрепились и немного отдохнули, но Юли уговорила меня остаться здесь до утра. Ей очень понравилось это место, и я уступил просьбам любимой.

Действительно, величавое спокойствие леса, наполненного радостным гомоном птиц, шумом ветра и лёгким плеском воды о прибрежные камни, успокаивало и расслабляло, рождая в душе чистые и светлые чувства. Пожалуй, впервые за время нашего пребывания здесь, на Гивее мы, наконец, смогли остаться вдвоём на природе, забыть на время и о войне, и о царящей вокруг разрухе, и о голоде, и о страданиях людей на этой планете. Мысли, тяготившие меня тяжёлым каждодневным грузом с тех пор, как мы оказались здесь, на время ушли, и в мою душу пришёл долгожданный покой. Я знал, что Юли сейчас чувствует то же самое. Здесь, в первозданной лесной глуши, нас окружали лишь умиротворение и спокойствие, почти как в мечтах моей любимой.

Мы любили друг друга прямо на мягкой траве, под ветвями душистого кустарника, и над нами, в высоком ночном небе, плыли вечные и безучастные звёзды, завораживая и маня с собой в неведомые глубины пространства. Это было настоящее, ни с чем несравнимое блаженство. Никогда раньше Юли не была так необузданно ненасытна в любви, как в эту ночь. Её сладостные стоны и вздохи разносились над спокойной гладью озера, будоража ночную тишину. Лишь под утро, обессиленные и счастливые, мы уснули в объятьях друг друга, укрывшись густыми травами.

На второй день нашего пути плоское нагорье, поросшее редколесьем, сменилось густыми зарослями, почти джунглями, и идти стало значительно труднее. Душные испарения стелились над почвой, не в силах подняться выше, сквозь густые кроны деревьев. Лианы спускались с их ветвей, путались в колючем кустарнике. К полудню мы совершенно выбились из сил, изодрав одежду и исцарапав в кровь руки и ноги. Юли была на грани отчаяния. Сделав привал, мы присели отдохнуть на ствол поваленного дерева. Юли молчала, но её мысли без труда можно было прочитать по глазам: ничего себе приятная прогулка!