Виктор Ананишнов - Ходоки во времени. Освоение времени. Книга 1

«Чтобы знать, – думал он, – надо выйти на многих ходоков, и серьёзно говорить не только с Симоном, но и с другими, разными. Лишь тогда будет видно, какую линию поведения избрать».

Впрочем, Симон неоднократно уже обещал встречу с ними, как только он по-настоящему научится ходить во времени…

Когда Иван вернулся домой с покупками, Сарый, старательно округлив полусонные глаза, самозабвенно хлебал горячий чай. Ученик щедро высыпал из кулька ему прямо на стол целый килограмм ванильных пряников. Сарый кротко глянул на него и от удовлетворения захрюкал.

Симон же посветлел лицом, глядя на их трогательные мирные взаимоотношения.

Разложив остальные покупки по полкам холодильника и кухонного пенала, Иван решительно сказал:

– Симон, Вы давно обещали познакомить меня с другими ходоками… Давно обещали!

Симон внимательно посмотрел на него прищуренным взглядом.

– Раз обещал, – сказал он с расстановкой и переглянулся с Сарыем, – значит, обещание надо выполнять… Но предупреждаю, Ваня, чтобы совсем ты потом не разочаровался в ходоках. Слишком-то на это знакомство не рассчитывай. Разочаруешься. Может быть, чуть позже, когда сойдёшься с ними поближе. А в первой встрече не придавай какой-либо значительности.

Симон сказал и вновь, уже вопросительно, посмотрел на Сарыя. Учитель его взгляда не заметил, промолчал, жадно глотая чай и запихивая в ненасытный рот по целому прянику.

– Там видно будет, – буркнул ученик и отвернулся от них.

Собрание ходоков

Утром следующего дня, получив некоторые наставления от Учителя, Иван стал на дорогу времени для проверки временного периода, в течение которого исчез дон Севильяк, и куда не смог попасть Симон. Обычно закрытия для него проявлялись в поле ходьбы лишь после приближения к ним на достаточно короткое расстояние – в реальности, года на два-три. Проще, он натыкался на них. А здесь, как только его координаты пространства-времени сориентировались по указанному Симоном адресу, он сразу увидел громадные монолитные столбы, явно отрезающие ему все возможности выйти в заданную точку зоха.

Толкачёв разочарованно послонялся вокруг странных образований, неизвестно из чего сделанных или выполненных – не из пространства или не из времени же, в конце концов.

Бесцельно походил взад-вперёд по дороге времени, ощущая свободу движения без опеки Сарыя, и вернулся домой, в своё время. И, подражая Учителю,завалился спать…

Прошла целая неделя, прежде чем его пригласили познакомиться с другими ходоками.

Иван как будто заметил кого-то на дороге времени, отвлёкся, и его проявление запоздало всего-то на полминуты от назначенного срока, но Симон был очень недоволен его задержкой.

– Точность – вежливость не только королей, – сухо проговорил он и ещё раз критически осмотрел одеяние, в которое вырядился Иван.

Похоже, осмотром остался доволен. Сам он был одет так же, как и Иван. Вязаная, ручной работы, длинная шапочка, верхушкой спадавшая к уху. Тёплая рубаха из грубого серого материала, заправленная в перехваченные ремнём почти под грудью штаны. Высокие до бёдер сапоги дополняли их нелепый, по мнению Ивана, наряд.

В Европе шёл 1931 год.

Ходоки проявились на севере Норвегии. Скалистый берег без растительности. У самых ног ходоков гуляли свинцово-тяжёлые волны Ледовитого океана, бешено врывающиеся в безымянный фьорд. От холодного северного ветра людей защищала вздыбившаяся дикая скала, а августовское солнце второй половины дня приятно пригревало спины.

– Маскарад, – подумал, а, может быть, сказал вслух Иван.

– Не маскарад, а маскировка, – поправил Симон и добавил менторским тоном: – И не забывай, что эта точка пространства и времени для тебя отныне уже закрыта. Навсегда!.. И, Ваня, – он огорчительно вздохнул, – дальше их у тебя будет всё больше и больше. Таких точек будет у тебя столько, сколько произойдёт проявлений в реальное время. Вот почему, чтобы собрать многих, особенно тех, кто давно уже ходит во времени, а значит, и проявляется, надо быть уверенным, что в данной точке зоха никто из собравшихся никогда не побывал. Ты понял, Ваня? Никогда.

– Извини, Симон, – конфузливо потупился Иван.

Он понимал, конечно, что сказал нелепость. Мог бы сам догадаться. Просто чувство противостояния всему тому, что его сейчас окружало, толкало на подобные высказывания.

– Пора бы самому соображать!

Симон сегодня был настроен неласково. После его последнего разговора отношение к Ивану резко изменилось – он не считал теперь его учеником.