Виктор Ананишнов - Ходоки во времени. Освоение времени. Книга 1

Тряхнув и мощно дунув в нее, якобы почистил, налил в неё чаю. Иван вспомнил, что вазу ему подарили лет десять назад, и она никогда внутри не мылась. Но предупредить не успел.

– Интересно, – задумчиво проговорил Симон, брови его заломились. – Я посмотрю, кто там у тебя был… А что-нибудь?..

– Не было там ничего! Перевернули вверх дном, порвали всё и попортили!

Дон Севильяк пил огромными глотками, не обжигаясь крутым кипятком. При этом сопел как паровоз под парами и упрямо избегал смотреть на Ивана. Он явно был расстроен, и как ни старался казаться если не равнодушным, то хотя бы спокойным, его по-рачьи выпуклые глаза, мимика и жесты выдавали с головой.

Иван встревожился.

– Что-нибудь произошло? – осторожно поинтересовался он, уверенный в своей причастности к событию.

Дон Севильяк отвернулся.

– Нет… Пока нет. – Симон прищурил один глаз, будто прицеливался, посмотрел в сторону Ивана долгим взглядом. Привычным движением потёр колени ладонями. Вытянул губы в трубочку и пожевал их. – Впрочем… – что-то решив про себя, заключил он, – вскоре я тебе, Ваня, кое-что расскажу, а пока что это… несколько преждевременно. – Он помолчал и, словно отбросив все мысли о случившемся с доном Севильяком, отрубил: – Успеется!.. Пока поговорим о другом. Итак, Ваня, Сарый будет жить у тебя. Слышишь, Камен?

– Как не слышать? – пробормотал Сарый, выхлёбывая, наверное, двадцатое блюдце чаю. – Вас послушаешь, так лучше здесь отсидеться. Да и КЕРГИШЕТ всё-таки… Интересно. Но сам знаешь, как оно бывает.

Симон недоверчиво хмыкнул.

– Проследи, Ваня, чтобы он на улицу пока не выходил. А чтобы отсюда куда-нибудь не улизнул, никакой обуви, как я тебе уже говорил, ему не давай. Знаем его… Впрочем…

Симон на некоторое время замолчал, чем воспользовался Сарый.

– Ну, что ты говоришь? – отбился он от наговора и налил себе новое блюдце.

– То и говорю. А это вот, Ваня, на твоё и его кормление.

Так и сказал – на кормление, и подал Ивану толстенную, листов на пятьсот, пачку денег. Крупными купюрами.

От их вида у Ивана, не привыкшего к таким суммам, появилось смутное подозрение о деятельности всех этих ренков и вертов, в том числе сидящих рядом с ним.

Выросший в достатке, он, тем не менее, цену деньгам знал. Поэтому отметал все выгодные, как некоторым казалось, предложения для получения легких деньжат, самих плывущих в руки во время внезапно наступившей в стране неурядицы в обществе и экономике. Боялся скатиться до животного состояния нувориша.

Потому он, беря у Симона пачку, замешкался. Симон заметил его состояние.

– Бери, Ваня, – сказал он твердо. – Мы твоё, мягко сказать, негативное отношение к ним знаем и одобряем. Но этими не брезгуй. Они того не стоят… Эти деньги чистые, если хочешь, и не связаны ни с какими тёмными делишками или преступлениями.

– Сразу видно, зарплата, – съязвил Иван, не зная как ему поступить в данной ситуации.

Дон Севильяк, похоже, позабыл уже о своих бедах и от предположения Ивана о зарплате загоготал. Сарый от неожиданного грохота выронил блюдце и, обжёгшись горячим чаем, подпрыгнул.

– Без ехидства не можешь? – осуждающе покачал головой Симон. Повернулся к дону. – А ты прекрати!

Дон Севильяк сразу остыл. Он смотрел на товарища, рот его ещё был открыт для хохота, но ни один звук не вылетал из него, словно их там, глубоко в горле, придавили, заткнув все выходы.

– Да, Ваня, это зарплата. В основном, Сарыю за твоё обучение. И плюс твоя стипендия. Устраивает?

– Вполне, – промямлил Иван. – Спохватился: – Что я с такой уймой делать буду?

Симон, вдруг, простецки почесал затылок, что совершенно не вязалось с его аристократичной внешностью и поведением.

– Найдёшь. Питайся сам и корми Камена, как следует, обнови гардероб… Что ещё? Ну, перестань, Ваня. У нас такие ставки. – Симон встал. – Нам пора. На днях к вам ещё заглянем, посмотрим, как тут у вас идут дела. До свидания, Ваня! Камен… Ты должен его научить как можно быстрее.

– Быстро, знаешь, что делается? – сварливо откликнулся учитель.

– Всё-таки, от тебя многое зависит.

В дверях Симон обернулся:

– Ни пуха, ни пера!

– К чёрту! – без энтузиазма поддержал его расхожей фразой Иван. Настроение у него ухудшалось с каждой минутой.

Сарый продолжал пить чай и после ухода Симона и дона Севильяка, потребляя немеренное количество сахара.

«Вот куда пойдут деньги», – подумал Иван с неприязнью.

Уроки ходьбы во времени

День и ночь в представлениях Ивана слились в единое понятие, так как Сарый не признавал ни их различия, ни времени вообще.