Виктор Ананишнов - Ходоки во времени. Освоение времени. Книга 1

Осознав своё положение, он не стал растекаться мыслью по древу, а махнул на всё рукой и пошел приводить себя в порядок, перешагивая через учителя каждый раз, как только надо было проходить из комнаты на кухню и обратно.

Сладковатый дым сигары заполнил квартиру. Иван не курил и не выносил табачного дыма – вечная проблема взаимоотношений с монтажниками. Но сегодня дым его не раздражал, а напротив, приятно щекотал обоняние и успокаивал. Сказал о том Симону. Тот хмыкнул, затушил сигару о подошву сверкающей штиблеты. Пообещал:

– Больше у тебя курить не буду. Приготовь, Ваня, пожалуйста, ванну. Обмоем твоего учителя.

– Что, получше не могли найти? – Иван помаленьку отходил, и его реплики перешли в ворчание.

Симон почти повторил характеристику дона Севильяка, данную учителю:

– Он учитель хороший, но слегка… как тебе сказать, странноват, что ли при первом знакомстве. Но поверь пока на слово. Как человек и как учитель он хороший. Ты его ещё узнаешь.

– Возможно, – неуверенно отозвался Иван, убирая тряпку и ведёрко с грязной водой.

Учитель стойко сидел на полу, хлопал глазами и молчал. Казалось, он не замечает никого вокруг и не слышит разговоров о нём.

– Ладно уж, – с вздохом согласился Иван. – Будет ему баня.

– Ты потом его тряпьё выброси. И дай ему свой спортивный костюм, – Иван даже не удивился осведомлённости Симона о своем гардеробе, – но обуви никакой. Я же пойду, поставлю чай. Его покормить надо.

КЕРГИШЕТ

Сарый, вымытый, причёсанный и порозовевший, сидел на кухне. На нём красовался громадный для него старый спортивный костюм Ивана. На ногах – вязаные носки. Их Иван надевал, делая лыжные пробежки. Учитель пил чай из блюдечка с шумным прихлёбыванием, не забывая вскидывать красивые карие глаза то на Ивана – изучающе, то на Симона – виновато.

Ему было лет под пятьдесят, впрочем, такого сорта людям можно дать и тридцать, если бы не мешки под глазами да не дряблость кожи на шее. Лицо продолговатое и слегка усохшее. Прищур глаз говорил о лукавстве и веселости характера, но ни того, ни другого Иван у него не заметил ни сейчас, в день первой встречи, ни потом, по прошествии многих месяцев обучения. Зато это с лихвой проявилось позже…

Большие воскового цвета уши топорщились под длинными, седыми, редкими волосами.

И это всё, что мог бы сказать о нём Иван Толкачёв – его ученик.

Быть может, ещё, что роста учитель, уже без кавычек, среднего, и со стороны казался тщедушным и слабосильным. Как потом убедился Иван, это было обманчивое впечатление: силы Камену у других не надо занимать, своих достаточно.

– Ух! – выдыхал учитель после каждого глотка чая, покрываясь обильным потом.

– Хватит! – нарушил затянувшееся за чаепитием молчание Симон. – Давайте-ка я вас, друзья, познакомлю, так сказать, официально. – Учитель хрюкнул и протяжно всосал в себя чай. – Это, Ваня, твой учитель. Его имя – Кáмен Сáрый. Псевдоним, а как зовут по-настоящему, он тебе сам, может быть, когда-нибудь расскажет…

– У тебя тоже псевдоним?

У Симона на лбу сбежались морщины.

– И да, и нет. Сегодня речь не обо мне. Я говорю о нём. Это лучший учитель из доступных нам… И вообще, лучший. Во всяком случае, на данный момент. – Симон нахмурился. – Поймёшь позже. А сейчас… Камен, отвлекись и познакомься со своим учеником. – Камен мигнул и без видимого интереса уставился на Ивана. Очередной ученик – какая невидаль, говорил его взгляд. – Камен, перед тобой КЕРГИШЕТ!

– О-о! – Сарый вскинулся, губы его распластались в невыразительной улыбке – первой с момента его появления в квартире Ивана. Сейчас он остро и заинтересованно осмотрел ладную фигуру представленного ученика и со значением, но несложно прокомментировал: – Угу!

– Зовут его Ваней. Иваном Васильевичем, – продолжал знакомство Симон. – Фамилия – Толкачёв. Ты должен научить его движению, выяснишь представление и…

Его перебило неожиданное появление дона Севильяка прямо из воздуха. Симон поморщился:

– Мы же договорились…

Чисто выбритый и вымытый дон Севильяк вновь одет был весьма экстравагантно: какая-то просторная нахальной расцветки длинная рубаха навыпуск под серым истрепанным пиджачком, прикрывшим лишь его спину и руки до локтей. Значительные ягодицы гиганта рискованно обтягивали то ли бархатные, то ли ещё какие ярко зеленые штаны по щиколотку. Башмаки на высоком каблуке надеты на босую ногу.

– У меня кто-то был, – игнорируя слова Симона, густо пророкотал он и, позабыв обо всех, схватил с подоконника пластмассовую вазу.