Рэй Брэдбери - Ночь семьи

- Ночь Семьи! - весело кричала она, и ее шаги звучали со всех сторон разом. - Ночь Семьи!

Тимоти снова прошел мимо комнаты Сеси - та тихо спала. Сеси спускалась из своей комнаты не чаще раза в месяц, а остальное время проводила в постели. Красавица Сеси. Тимоти хотелось спросить - где ты сейчас, Сеси? И в ком! И что делается вокруг тебя? Ты за холмами? И как там?.. Но мальчик миновал комнату Сеси и пошел к Элен.

Элен сидела за столом, разбирая всевозможные волосы - белые, рыжие, черные - и маленькие серпики ногтей. Она работала маникюршей в салоне красоты в Мел-лин-Вилидж в пятнадцати милях отсюда. В углу стоял крепкий ящик черного дерева с ее именем.

- Пошел вон, - проговорила Элен, даже не поднимая глаз. - Я не могу работать, пока ты на меня пялишься.

- Да ведь Хэллоуин же, Элен. Ты подумай только! - сказал мальчик, пытаясь говорить дружелюбно.

- Хм! - Она бросила несколько обрезков ногтей в белый пакетик и надписала его. - Да разве для тебя это что-то значит? Разве ты знаешь чтонибудь об этом? Ты же там просто перепугаешься до смерти! Отправляйся к себе в кроватку, малыш.

Щеки мальчика вспыхнули.

- Я должен помочь полировать... накрывать на стол...

- Если сейчас же не уйдешь - завтра обнаружишь в своей постели дюжину живых устриц, - спокойно пообещала Элен. - Так что спокойной ночи, Тимоти.

Горя обидой, Тимоти сбежал по лестнице вниз - и с разбегу врезался в Лауру.

- Смотри куда идешь! - прошипела она сквозь зубы и исчезла.

Тимоти подбежал к открытой двери подвала, вдохнул струю густо пахнущего землей воздуха.

- Папа?

- Опаздываешь! - крикнул снизу отец. - Бегом сюда, не то мы не закончим к их появлению!

Тимоти секунду задержался на пороге, слушая тысячи звуков дома. Приходили и уходили братья, точно поезда на вокзале. Они говорили, спорили о чем-то. Стбит постоять на одном месте подольше, и их бледные руки пронесут мимо тебя все, что есть в доме. Вот Леонард со своим черным докторским саквояжем; вот Самуэль с большой черной книгой под мышкой несет еще рулон крепа; вот Бион опять, в который уже раз, несет из машины очередные банки.

Папа на секунду оторвался от полировки - сунул сыну тряпку и, нахмурясь, постучал пальцем по черному дереву.

- Давай-ка, соня, быстренько заканчивай с этим, и перейдем к следующему.

Натирая дерево воском, Тимоти заглянул внутрь.

- Дядя Эйнар большой, правда, папа?

- Угу.

- А сколько в нем росту?

- Посмотри на ящик, увидишь.

- Я просто спросил. Семь футов?

- Много болтаешь.

Около девяти Тимоти вышел из дома в октябрьскую ночь. Два часа он бродил по полям, собирая поганки и пауков. Дул ветер - то теплый, то холодный. Его сердце вновь забилось от волнения. Сколько, сказала мама, будет в гостях родственников? Семьдесят? Сто? Он прошел мимо спящей фермы.

- Знали бы вы, какой у нас сегодня праздник, - сказал он мягко светящимся окнам. Он поднялся на холм и посмотрел на засыпающий городок в нескольких милях отсюда. Виднелся белеющий циферблат часов над мэрией. В городке тоже ничего не знали.

Тимоти принес домой множество банок с поганками и пауками.

В маленькой часовне в подвале отслужили короткую службу. Все было как обычно: папа читал черные заклинания, прекрасные мамины руки, точно вырезанные из слоновой кости, творили оборотные знамения, а все дети стояли перед алтарем - кроме Сеси, которая лежала в постели наверху. Но Сеси тоже была здесь - можно было заметить ее в глазах то Биона, то Самуэля, то в маминых... а вот она в тебе, раз- и исчезла.

Тимоти горячо молился Черному Повелителю, чувствуя, как все в нем сжимается от волнения.

- Пожалуйста, пожалуйста, помоги мне вырасти, и пусть я буду такой же, как мои сестры и братья. Я не хочу быть другим. Если бы я умел вкладывать волосы в восковые фигурки, как Элен, или заставлять людей влюбляться в себя, как Лаура, или читать странные книги, как Сэм, или иметь уважаемую работу - как Леонард и Бион. Или даже, может, завести семью, как мама с папой...

В полночь на дом навалилась гроза. Ослепительными белыми стрелами вонзались в землю молнии. Слышно было, как приближается, осторожно нащупывая дорогу, торнадо, и его воронка жадно вгрызается в сырую землю. А потом парадная дверь наполовину слетела с петель, распахнулась и криво повисла - и вошли дедушка с бабушкой, только что из Старого Света!

И после этого стали собираться гости, один за другим. То постучат с парадного крыльца, то поскребутся с черного хода, то захлопают крылья у окна. Шорох в подвале; посвист осеннего ветра, залетевшего в трубу... Мама наливала в огромную хрустальную чашу для пунша алую жидкость, которую привез Бион. Папа скользил из комнаты в комнату, зажигая черные свечи. Лаура и Элен развешивали на стенах гирлянды из ветвей волчьего лыка. А Тимоти стоял среди всей этой суеты - руки дрожат, на лице - никакого выражения - смотрел то туда, то сюда. Хлопают двери, звучит смех, льется со звоном алая жидкость, темнота, гудит ветер, гулко хлопают крылья, шлепают ноги и лапы, кого-то приветствуют у дверей, слышно, как гремят полированные ящики, скользят мимо тени - подходят, проходят, колышутся, нависают.