Она посмотрела на него с интересом.
- Держу пари, что вы недавно вернулись с Марса.
- Почему вы так думаете?
- Вчера здесь был один человек, он тоже вернулся с Марса. Он, как и вы, интересовался литературой о сверхъестественных явлениях. Оказывается, на Марсе есть "могилы".
- А что такое "могилы"? - Лэнтри учился держать язык за зубами.
- Знаете, это что-то такое, в чем когда-то хоронили людей.
- Что за варварский обычай. Ужасно!
- Правда? Так вот, эти самые марсианские могилы заинтересовали этого молодого ученого. Он пришел и спросил, нет ли у нас тех авторов, которых вы назвали. Конечно, от их книг не осталось и следа.
Она посмотрела на его бледное лицо.
- Вы ведь с Марса, правда?
- Да, - сказал он, - я вернулся несколько дней назад.
- Того молодого человека звали Бюрк.
- Так это был Бюрк! Я хорошо его знаю!
- Простите, что не смогла вам помочь. Вам бы стоило принять немного витаминов и позагорать под кварцевой лампой. Вы ужасно выглядите, мистер...
- Лэнтри. Я так и сделаю. Большое спасибо. Спокойной ночи, - сказал он и вышел.
Ох, как старательно балансировал он в этом мире! Словно таинственный, бесшумно вертящийся гироскоп. В восемь вечера он с интересом заметил, что на улицах не так уж много света. На каждом углу стояли фонари, но сами дома были освещены слабо. Может, эти странные люди не боялись темноты? Вздор! Все боятся мрака. Даже он боялся, когда был ребенком. Это так же нормально, как еда и сон.
Какой-то маленький мальчик бежал по улице, а за ним - шестеро других. Они выли, верещали и кувыркались в листьях на темной и холодной октябрьской траве. Лэнтри следил за ними несколько минут, потом обратился к одному из мальчиков, который тяжело дышал, как будто надувал дырявую бумажную сумку.
- Эй! - сказал Лэнтри. - Устанешь.
- Конечно, - ответил мальчик.
- Ты можешь сказать мне, почему на улицах так мало фонарей?
- А почему вы спрашиваете?
- Я учитель и хочу проверить, знаешь ли ты, - сказал Лэнтри.
- Ну, хорошо, - ответил мальчик. - Их мало, потому что они не нужны.
- Но ведь ночью становится темно.
- Ну и что?
- Не боишься? - спросил Лэнтри.
- Чего?
- Темноты.
- Ха! Ха! Ха! А почему я должен ее бояться?
- Видишь ли, - сказал Лэнтри, - спускается мрак, становится темно. Фонари придумали затем, чтобы рассеивать этот мрак и отгонять страх.
- Это смешно. Фонари ставят для того, чтобы видеть, куда идешь. Вот и все.
- Ты не понимаешь, о чем я говорю, - сказал Лэнтри. - Может, ты хочешь сказать, что мог бы всю ночь просидеть на пустой площади и ничего бы не боялся?
- Чего?
- Чего, чего! Темноты!
- Ха! Ха! Ха!
- Пошел бы на гору и сидел бы там всю ночь в темноте?
- Конечно.
- И мог бы остаться один в пустом доме?
- Ясно.
- И не боялся бы?
- Да нет же.
- Ты маленький лгунишка!
- Прошу не называть меня этим гадким словом! - крикнул мальчик.
Это было действительно обидное слово. Пожалуй, самое. Но это маленькое чудовище разозлило Лэнтри.
- Слушай, - сказал он, - посмотри мне в глаза...
Мальчик посмотрел.
Лэнтри оскалил зубы, вытянул руки, скрючил пальцы и скривился в чудовищной гримасе.
- Ха! Ха! Ха! Какой вы смешной!
- Что ты сказал?
- Что вы смешной. Сделайте еще раз так же, сэр. Эй! Ребята, идите сюда! Этот мистер делает такие смешные вещи! Сделайте еще раз то же самое, а? Ну, пожалуйста!
- Обойдетесь. Спокойной ночи! - И Лэнтри удалился.
- Спокойной ночи! - закричал мальчик. - И помните о темноте!
Все это от глупости, вульгарной бессмысленной глупости, за которую не приходится расплачиваться. Никогда в жизни он не видел ничего подобного! Воспитывать детей безо всякого воображения! Как можно радоваться детству, если ничего не выдумывать?
Он перестал бежать, замедлил шаги и в первый раз начал сам себя анализировать. Он потер лицо ладонью, заметил, что стоит на улице между перекрестками, почувствовал страх и направился на угол, где горел фонарь.
- Так лучше, - сказал он, вытягивая руки, словно хотел согреть их у огня.
Он прислушивался, но услышал лишь короткие трели сверчков. Потом донеслось слабое шипение огня: небо прочертила ракета. Такой звук мог бы издавать фонарь, освещающий все вокруг.
Он прислушался к голосам своего тела и впервые осознал, что в этом есть что-то странное. Оттуда не доносилось ни звука. Он не слышал шелеста воздуха в ноздрях и в груди. Его легкие не втягивали воздух и не выдыхали двуокись углерода - они бездействовали. Теплый воздух не касался волосков в ноздрях. Странно. Забавно. Звуки, которых вообще не слышно при жизни дыхание, питающее тело - и все же, как сильно их не хватает, когда оно мертво.
Читать дальше