Александр Беляев - Голова профессора Доуэля. Властелин мира

Брике посмотрела на Ларе уже с нескрываемым страхом. Она поняла, что этот разговор ведется Ларе неспроста.

– Бывают люди, очень похожие друг на друга… – сказала она дрогнувшим голосом.

– Да, но такого сходства я не встречал. И потом… ваши жесты… вот этот жест кистью руки… И еще… вы сейчас взялись руками за голову, как бы поправляя пышные пряди волос. Такие волосы были у Анжелики Гай. И так она поправляла капризный локон у виска… Но у вас нет длинных локонов. У вас короткие, остриженные по последней моде волосы.

– У меня раньше были тоже длинные волосы, – сказала Брике, поднимаясь. Ее лицо побледнело, кончики пальцев заметно дрожали. – Здесь душно… Пойдемте наверх…

– Погодите, – остановил ее Ларе, также волнуясь. – Мне необходимо поговорить с вами.

Он насильно усадил ее в кресло у иллюминатора.

– Мне дурно… Я не привыкла к качке! – воскликнула Брике, порываясь уйти. Но Ларе как бы нечаянно коснулся руками ее шеи, отвернув при этом край колье. Он увидел розовевшие рубцы.

Брике пошатнулась. Ларе едва успел подхватить ее: она была в обмороке.

Художник, не зная, что делать, брызнул ей в лицо прямо из стоявшего графина. Она скоро пришла в себя. Непередаваемый ужас засветился в ее глазах. Несколько долгих мгновений они молча смотрели друг на друга. Брике казалось, что наступил час возмездия. Страшный час расплаты за то, что она присвоила чужое тело. Губы Брике дрогнули, и она чуть слышно прошептала:

– Не губите меня!.. Пожалейте…

– Успокойтесь, я не собираюсь губить вас… но я должен узнать эту тайну. – Ларе поднял висевшую как плеть руку Брике и сильно сдавил ее. – Признайтесь, это не ваше тело? Откуда оно у вас? Скажите мне всю правду!

– Жан! – попыталась крикнуть Брике, но Ларе зажал ей рот ладонью, прошипев в самое ухо:

– Если вы еще раз крикнете, вы не выйдете из этой каюты.

Потом, оставив Брике, он быстро запер дверь каюты на ключ и плотно прикрыл раму иллюминатора.

Брике заплакала, как ребенок. Но Ларе был неумолим.

– Слезы вам не помогут! Говорите скорее, пока я не потерял терпения.

– Я не виновата ни в чем, – заговорила Брике, всхлипывая. – Меня убили… Но потом я ожила… Одна моя голова на стеклянной подставке… Это было так ужасно!.. И голова Тома стояла там же… Я не знаю, как это случилось… Профессор Керн – это он оживил меня… Я просила его, чтобы он вернул мне тело. Он обещал… И привез откуда-то вот это тело… – Она почти с ужасом посмотрела на свои плечи и руки. – Но когда я увидела мертвое тело, то отказалась… Мне было так страшно… Я не хотела, умоляла не приставлять моей головы к трупу… Это может подтвердить Лоран: она ухаживала за нами, но Керн не послушал. Он усыпил меня, и я проснулась вот такой. Я не хотела оставаться у Керна и убежала в Париж, а потом сюда… Я знала, что Керн будет преследовать меня… Умоляю вас, не убивайте меня и не говорите никому… Теперь я не хочу остаться без тела, оно стало моим… Я никогда не чувствовала такой легкости движений. Только болит нога… Но это пройдет… я не хочу возвращаться к Керну!

Слушая эту бессвязную речь, Ларе думал: «Брике, кажется, действительно не виновата. Но этот Керн… Как мог он достать тело Гай и использовать его для такого ужасного эксперимента? Керн! Я слышал об этом имени от Артура. Керн, кажется, был ассистентом его отца. Эта тайна должна быть раскрыта».

– Перестаньте плакать и внимательно выслушайте меня, – строго сказал Ларе. – Я помогу вам, но при одном условии, если и вы никому не скажете о том, что произошло с вами вплоть до настоящего момента. Никому, кроме одного человека, который сейчас придет сюда. Это Артур Доуэль – вы уже знаете его. Вы должны повиноваться мне во всем. Если только вы ослушаетесь, вас постигнет страшная кара. Вы совершили преступление, которое карается смертной казнью. И вам нигде не удастся спрятать вашу голову и присвоенное вами чужое тело. Вас найдут и гильотинируют. Слушайте же меня. Во-первых, успокойтесь. Во-вторых, садитесь за пианино и пойте. Пойте как можно громче, чтобы было слышно там, наверху. Вам очень весело, и вы не собираетесь подниматься на палубу.

Брике подошла к пианино, уселась и запела, аккомпанируя себе едва повинующимися пальцами.

– Громче, веселее, – командовал Ларе, открывая иллюминатор и дверь.

Это было очень странное пение – крик отчаяния и ужаса, переложенный на мажорный лад.

– Громче барабаньте по клавишам! Так! Играйте и ждите. Вы поедете в Париж вместе с нами. Не вздумайте бежать. В Париже вы будете вне опасности, мы сумеем скрыть вас.