Эли Эшер - Геном Варвары-Красы, или Пикмалион

– Ну, вот что тут будешь делать, – вздохнул Петя, – Нат, ну я же ни бум-бум в английском! Спроси ее хоть, от кого она так бежала? Её Джери зовут. Ей что, что-то грозило?

И тут оказалось, что девица отлично понимает русский.

– Кошки! – пискнула она, отвлекшись на мгновение от бутерброда.

– Кошки? – удивилась Натка, – Какие еще кошки? Бред какой-то! Она убегала от кошек?

– Кошки! – согласилась девица.

– Кошкин! – вмешался Петя, – Не «кошки», «Кошкин»! Она удирала от Кошкина! Вахтера нашего, сама знаешь, удивительная сволочь! Джери, ты удирала от Кошкина?

Девица задумалась, а потом решительно выдала:

– От кошкина!

– Натка, надо ей помочь! – горячо затараторил Петя, – Он же не понимает, что это спорт такой, он же вахтер! Увидел голую девицу и бросился ловить. Её как-то надо из института вывести, не привлекая внимания. А то ведь страшно подумать, что Кошкин с ней сделает!

– Съест! – с испугом в глазах подтвердила девица, оторвавшись на мгновение от бутерброда.

– Во! Слышала? – вдохновился поддержкой Петя, – Съест и не подавится, да еще в милицию сдаст. Сама знаешь, как он умеет доставать! А тут еще случай такой. А может, и хуже что. Ты представляешь, Пуру мне говорил, что Кошкин после работы девиц бандитам поставляет, в рабство, проститутками работать. Я не верил, а вот оно как! Оказывается, он правду говорил!

В общем, «Остапа понесло.» Пуру после косяка-другого и правда много чего говорил. А учитывая, что немолодой вахтер Петр Сергеевич Кошкин был немезидой всех опаздывающих или забывающих пропуск студентов, не говоря уже о пытающихся проникнуть в храм науки в нетрезвом виде или каком еще состоянии измененного сознания, то хорошее про него Пуру говорил очень редко. И продажа студенток в сексуальное рабство было еще не самым ярким его рассказом.

Самым оригинальным на памяти Пети было утверждение, что Кошкин – это на самом деле один из тайно правящих планетой инопланетян. И цель его в универе – подрывать обучение новых кадров, чтобы страны БРИК, лишенные образованных специалистов, никогда не вышли на уровень развития западных стран. В тот день Пуру чуть не попался вахтеру и теперь, добавив к индийскому ароматному дыму русской водки, чуть не плакал на Петином плече. Оказывается, злобные галактические оверлорды столетиями губили индийскую науку и образование, поощряя коррупцию, липовые дипломы, бездарные публикации и карьеру неумных, но хитрых профессоров. В результате индийские дипломы воспринимаются в мире как шутка, а лучший индийский университет с трудом держится в самом конце второй сотни университетов в мире. Вот потому-то он, Пуру, и приехал в Россию учиться, но и тут они его достали!

Когда история вмешательства пришельцев углубилась в ретроспективе до вторжения на полуостров ариев, разрушивших имевшуюся там сто тысяч лет назад высокотехнологичную цивилизацию, Пуру заснул, но история запомнилась. В инопланетное происхождение вахтера Петя, разумеется, не поверил. Однако, учитывая, что он и сам не раз опаздывал, забывал пропуск или пытался пройти на факультет в не очень кондиционном состоянии, относился он ко всем байкам Пуру с большим пониманием, и вот надо же – теперь одна из них вспомнилась.

– Надо позвать кого-то из преподавателей, – выдала Натка, но, увы, мысля уже засела в Петином сознании.

– Ты что? Они ж наверняка в доле! Отдадут ее бандитам, а то еще и нам достанется. С ними слишком много знать – опасно! Прибьют, и никто не узнает, где могила! Надо ее отсюда вывести как-то. Тихонько. Причем не мимо вахтера.

– В таком виде? – не нашла ничего лучшего ответить Натка. Странным образом, умом она отлично понимала всю бредовость Петиного утверждения. Но где-то на эмоциональном уровне ее захватила идея помочь бедной иностранке, пытающейся сбежать из полового рабства у вахтера Кошкина и его вездесущей мафии.

Вахтера, надо признать, она тоже очень не любила, поскольку имела тенденцию забывать пропуск в другом кошельке или на столе. Да и надо признать, умел вахтер изобразить этакого вратаря на страже государственных границ и секретов, так что каждому попавшемуся ему под руку хотелось на луну выть. Набить морду вахтеру тоже многим хотелось, но пока что еще никто не решился. Студенты, гости и даже младшие сотрудники и преподаватели ненавидели его всем сердцем. Как тот ухитрился выжить при всеобщей нелюбви – неясно. Тем не менее, ему это вполне удавалось, и он уже много лет был незыблемой и очень характерной чертой факультета, почти как бронзовый памятник Менделееву во дворе, которому каждую сессию начищали нос на удачу, а под Новый год подвыпившие студенты вставляли в руку пустую бутылку из-под изобретенной им водки. Впрочем, оставлять ценный напиток каменному гостю пока что ни у кого рука не поднялась.