Алексей Клец - Кошмары Кейси

Нас привезли в это Богом забытое место, вблизи на 100 километров только степь, даже почти нет деревьев. Пацанов, должны привести через пару дней, а нам нужно было проверить все замки, подключить электричество к забору и пройти инструктаж. Мы стояли с открытыми ртами, когда пузатый майор, начал выдавать нам оружие и патроны. Я не выдержал и спросил, – извините, но тут же будут дети. Майор посмотрел на меня и ответил.

– Дети они только на вид. Внутри это монстры, которые страшнее любого взрослого. Стоит тебе только зазеваться или проникнуться сочувствием, они зарежут тебя самодельным ножом, сделанным из консервной банки. У них нет, ни любви, ни тоски не жалости. И если за 50 дней, мы сможем перевоспитать хотя бы одного, наша задача будет выполнена.

Мне выдали АК-47. Стрелял я только раз в жизни, и было это совсем недавно. Черт возьми, мне самому еще и 19 нет, как я могу калечить судьбы таких же, как и я. Но выбора не было. Родина отдала приказ. И если я откажусь, то сам окажусь в подобном лагере.

В ту ночь, я так и не сомкнул глаз. Мужики что охраняли этот лагерь раньше, рассказывали всякие байки о лютой жестокости детей, о сексуальном насилии и даже каннибализме. Верить мне в это не хотелось, но, тем не менее, было страшно. Я даже не заметил, как наступило утро.

Начали прибывать дети.

Кого-то привозили с вооружённой охраной на больших грузовиках, а других на неприметных серых машинах. Всего их было 300. Большая часть, это заключенные, которых забрали из колонии для несовершеннолетних, это были убийцы, насильники, маньяки, одеты они были в серую робу, а пальца у всех были забиты татуировками. В их лицах отчетливо читалось зло и спокойствие, хоть сами они и стояли ровно, их глаза падали на наше оружие, что заставило меня сжать приклад сильнее. Но мне повезло. Всех их отвели в один большой барак, под круглосуточной охраной, мои же дети приехали чуть позднее. Их было всего пятеро. Все они только начали свой преступный путь, но ни чего сильно криминального не было. Это были попрошайки и мелкие воры. Сироты, которых выкинуло общество и которые обязаны сами выживать, у них та и выбора особо не было. От тех, что из колонии, они отличались, как домашняя собачка отличается от питбуля. Худые, зашуганные. Стоять ровно не могут, а смотреть на оружие боятся, кажется, что в любой момент они заплачут и начнут звать маму. Для них это первое нарушение и как себя вести в подобных местах они не знают и не особо понимают, что от них хотят. Хотя, если честно, я тоже этого не понимал. Для моих ребят и для таких же, как они, выдали обычные маленькие домики, как бывают в других детских лагерях, за исключением того, что там нет электричества, а на решетках огромные стальные прутья. На ночь их нужно просто замыкать на ключ, и ни какой охраны.

В первый день всем детям сделали поблажку. Им разрешили обжиться в домиках, сложить вещи и познакомиться друг с другом. Ближе к вечеру их впервые за день покормили и отправили спать. Казалось, что я перенервничал, что не ожидает нас ни чего плохого, но я ошибся.

В два часа ночи, по всему лагерю резко погас свет, и раздалась сирена, которая оглушала неподготовленных солдат. Быстро одевшись, как учили в армии, я выскочил из казармы. Нас сразу направили к забору, из-за перебоев в электропитании, и когда мы бежали к месту, я всеми силами надеялся, что это не дети. Пусть это будет бездомная собака, но скорее всего, Бог не слышит в этом месте.

На трехметровом заборе, висело обугленное тело паренька. Он долез почти до самого верха, но все же, дотронулся голой рукой до железа. 5 000 вольт, прошло сквозь его тело, превращая кожу и органы в жареное мясо. На нем еще тлела одежда, его глаза вытекли и стекали по лицу, а рядом, сидел еще один пацанчик. Видимо он пытался спасти товарища, но схватился голой рукой. Его правая рука по локоть, была покрыта сплошным ожогом. Он что-то говорил на казахском, и как мне показалось, он просил, чтоб ему ампутировали эту часть тела.

Еще около часа, мы занимались тем, что отскребывали прижаренные куски кожи с забора. Я не могу посчитать, сколько раз мне приходилось блевать, хотя блевать не от вида, а от запаха, вонь сгоревшей кожи, волос и одежды, пропитала меня на сквозь и как только я вернулся в казарму, я побежал в душ, пытаясь жесткой теркой избавиться от этого запаха, остановился я только тогда, когда увидел что расчесал кожу до крови. Я хотел пойти еще немного поспать, так как устал как загнанный зверь, но на часах было шесть утра и по всему лагерю, через динамики, зазвучала громкая радостная музыка утреней зарядки. Мне пришлось идти открывать моих детей и выводить их вместе со всеми на плац. После небольшой разминки им приказали бежать 10 километров по территории лагеря, как по мне это был перебор, даже для армии, но что еще сильнее меня удивило, совершенно ни кто не говорил, что-то, что случилось ночью, ни дети, ни военные. Это было обычное утро, в обычном лагере 1412.