Анил Рао - Бхарати - ее теория всего

– Рина Рао? В 2009 году? Так речь идет о древней истории? Последний медицинский магазин здесь был закрыт несколько десятилетий назад после взрыва бомбы, – проговорила Бхарати взволновано, будто бы она только что наткнулась на крупную золотую или серебряную жилу.

– Бомбы? – вставил Арун. – Какой бомбы?

Выражение лица Бхарати сменилось с улыбки на глубокое недовольство. Она посмотрела на небо, ткнула в него указательным пальцем и ответила:

– Она спустилась сверху…

– И что? – взволнованно спросил Арун.

– Ну… ты видишь кого-нибудь еще поблизости? Кого-то, кто тоже одет в футболку, шорты и черные рабочие ботинки?

«Она спустилась сверху…» – слова Бхарати бесконечным эхом раздавались в голове Аруна, в то время как он пытался установить взаимосвязь между своими отношениями с Тифф Хайке и женой Риной.

– Она уничтожила все: и хорошее, и плохое, и уродливое, – продолжала Бхарати. – По сути дела я возродилась из пепла своего прежнего существования.

Современный пригородный Мэриленд. Арун и Тифф Хайке едут в травяную лавку в Колледж Парке, чтобы подобрать ингредиент для тонизирующего напитка, который давала Аруну его мать для укрепления жизненных сил.

– Я пришел из другого места и из другого времени … – пробормотал Арун, когда Тифф надавила на тормоза. Как раз вовремя, чтобы избежать столкновения с другим пикапом – тоже GMC, но другого цвета (красного) с одним из тех «деревенских» силовых бамперов, выступающих из-за передней решетки.

– Долбаная идиотка! – крикнул водитель другого пикапа, опустив стекло и повернув голову к жене, которая сидела, заметно испуганная, на пассажирском сидении рядом с ним.

– Эти люди такиииие нетерпеливые, – невинно проворковала Тифф, повернувшись к Аруну. Затем она улыбнулась, едва приоткрыв свои жемчужно-белые зубы, хотя и немного окрашенные от выкуривания пачки Маверика с ментолом в день.

Стоявший напротив пикап с визгом отъехал на зеленый свет.

– Тебе нужно быть осторожнее, – заключил Арун, когда их машина проехала на светофор.

После этого Тифф вела автомобиль в полном молчании около десяти минут, теперь еще медленнее, почти с черепашьей скоростью, из-за пробок в час пик. Они не смотрели друг на друга, пока не вернулись в ее комнату в напоминавшем большую коробку доме в Кларксвиле, штат Мэриленд, который она делила с тремя другими девушками. Оказавшись в комнате, они яростно разделись и занялись любовью на пошлого вида кофейном столике из оникса, который Арун приобрел в другом месте и в другом времени . Этот акт чем-то напоминал белую горячку, которой страдала Тифф, когда находилась в поместье Уорвик на реабилитации в последний раз (второй или третий – она не могла вспомнить). Драгоценная энергия Аруна, заключенная в самой драгоценной жидкости его тела, вздымалась и ниспадала, и пошлый ониксовый столик не был препятствием на пути к искомому.

– Ты помнишь этот предмет мебели, на котором я тебя трахаю? – прошептал Арун в ее левое ухо.

Тифф просто улыбнулась и закрыла глаза.

«Нью-Джерси. Ты купил эту уродливую штуковину где-то на шоссе Нью-Джерси, рядом с Эдисоном», – подумала она про себя позже, в соседней спальне, когда Арун кончил куда-то на простыни и «перекатился» в безмятежный сон.

– Ладно, но поклянись, что вытащишь до того, как… – Бхарати дипломатично поставила Аруну условия, убирая презерватив обратно в открытую упаковку.

Арун утвердительно кивнул, а затем, после минутного молчания, спросил:

– В чем дело?

– И запомни, – продолжала она, – я делаю это только из-за денег. Я не хочу тебя. И я не хочу видеть тебя снова. Если ты этого хочешь…

– Слушай, кончай нести чушь и раздевайся.

Бхарати сделала, как ей было сказано. После этого он прикоснулся к ее запретному месту. На самом деле прикоснулся много раз – это было вожделение, которое вырвалось наружу – и он старался даже не думать о каком-либо подобии любви или брака, или хотя бы о том, чтобы узнать ее настоящее имя.

– Да чтоб тебя! Ты опять навонял под одеялом! Я ухожу на диван!

Арун проснулся в реальном мире, как будто у его барабанной перепонки взорвалась петарда М80. Он закричал:

– ПОЧЕМУ?

Вскоре он осознал риторичность своего вопроса и обреченную связанность с его (по его мнению) непривлекательной (по сравнению с его Бхарати) женой, которая теперь лежала перед ним на соседнем диване.