Рэй Брэдбери - Разговор оплачен заранее

- Ты!.. - простонал старик.

- Как сердчишко, старик?

- Нет!..

- Надо же было мне как-то разделаться с тобой, чтобы сохранить жизнь себе, - если, конечно, можно сказать, что магнитозапись живет...

- Я сейчас еду обратно, - ответил старик. - И терять мне уже нечего. Я буду взрывать все подряд, пока не убью тебя!

- У тебя сил не хватит. Почему, как ты думаешь, я заставил тебя ехать так далеко и так быстро? Это была последняя твоя поездка!..

Старик ощутил, как дрогнуло сердце. Никогда уже он не сможет добраться до других городов... Война проиграна. Он упал в кресло, изо рта у него вырывались тихие скорбные звуки. Он смотрел неотрывно на остальные пять телефонов. Как по сигналу, они зазвонили хором. Гнездо с пятью отвратительными, галдящими птицами!

Трубки поднялись сами собой.

Комната поплыла перед глазами.

- Бартон, Бартон, Бартон!..

Он сжал один из аппаратов руками. Он душил телефон, а тот по-прежнему смеялся над ним. Стукнул по телефону. Пнул ногой. Намотал горячий провод, как серпантин, на пальцы и рванул. Провод сполз к его непослушным ногам.

Он разломал еще три аппарата. Наступила внезапная тишина.

И, словно тело Бартона обнаружило вдруг то, что долго держало в тайне, оно начало оседать на усталых костях. Ткань век опала, как лепестки цветов. Рот сморщился. Мочки ушей оплыли расплавленным воском. Он уперся руками себе в грудь и упал ничком. И остался лежать. Дыхание остановилось. Сердце остановилось.

Долгая пауза - и зазвонили уцелевшие два телефона.

Где-то замкнулось реле. Два телефонных голоса соединились напрямую друг с другом.

- Алло, Бартон?

- Да, Бартон?

- Мне двадцать четыре.

- А мне двадцать шесть. Мы оба молоды. Что стряслось?

- Не знаю. Слушай.

В комнате тишина. Старик на полу недвижим. В разбитое окно задувает ветер. Воздух свеж и прохладен.

- Поздравь меня, Бартон! Сегодня у меня день рождения, мне двадцать шесть!

- Поздравляю!..

Голоса запели в унисон, они пели о дне рождения, и ветерок подхватил пение, вынес из окна и понес тихо, чуть слышно, по мертвому городу.