Олег Мартынов - Тот еще космонавт!

«Пятнадцать тысяч – алименты, двенадцать тысяч – отдать Олегу-камазисту. Да уж, и вправду невеселые раздумья. Не зарабатываю столько, как ни упирайся, хоть тресни». Саня безжалостно раздавил сигарету, небрежно окидывая в зеркало свой внешний вид. Подстричься не мешало бы, вон, аж кудри завились на висках, и побриться необходимо.

– Абдурахман! – крикнул Санька сторожу. – В магазин прогуляюсь, не теряй.

Эдик, он же Абдурахман, а правильнее Абдуманап, средних лет узбек, хитрый, с проницательным, живым взглядом, служил старшим, и единственным, охранником на стоянке. Лениво прохаживаясь между грузовиками, он заглядывал с непременной восточной мудростью под днище автомобилей. Не отметая при этом счастливую возможность быстрого обогащения, взращивая внутри собственного эго надежду отыскать когда-нибудь нечаянно оброненный золотой слиток, хотя, может, и вполне прозаичный служебный долг, вынуждал кланяться машинам в поисках трусливых ног непрошеных гостей – воришек. Время же неспокойное, ухо востро нужно держать, да и район не из самых благополучных, скорее наоборот. Тем не менее он важно кивнул и расплылся в белоснежной улыбке:

– Много не покупай, Санька, а то шайтан заберет.

«Ага, счас, не дождетесь», – подумал тогда Саня.

Имя Эдик идеально подходило для большинства разновидностей шайтанов, особенно стояночных, и образ подходящий, не хватало только рогов, копыт и хвоста. Водители в вечернем послерабочем угаре самозабвенно утверждали, мол, видели, почти трезвыми глазами, хвост, выглядывающий из дверей будки, и рога, скрытые под тюбетейкой, а копыта, спрашивается, как рассмотришь, обувь же мешает. Верить или нет, однозначно ответить на этот вопрос было сложно, но попытки снять с Эдика сапоги хитростью предпринимались неоднократно…

Ненужные, брошенные на произвол хладнокровным строителям дома молчаливо сопровождали идущего в винную забегаловку Саню. Открытыми пастями оконных проемов они, негодуя, требовали, в отместку за свою печальную участь, приношения кровавой ежегодной жертвы.

– Саня, привет!

От дверей магазина, среди постоянно снующих завсегдатаев, отделился высокий человек в красном, с улыбкой не очень пьяного, но веселого орангутана, причем абсолютный блондин, этакий альбинос, в ряду крашеных шатенов.

– А, Женька, привет!

– Нашу опять взял? – спросил участливо Женька.

– Ее, родимую, будешь, или домой торопишься? Понятно, не спешишь, значит. Сходи возьми что-нибудь закусить, ну и запить тоже, – бросил Санька в сердцах. Не любил он, когда на хвост падали беспричинно и неожиданно. Предпочитал сам быть в роли догоняющего. Финансовый коллапс в карманах – это, оказывается, не войнушка, гораздо хуже, чертовски неприятное ощущение. Пора самогон гнать, не напасешься на них, нахлебников.

– Так и полежать, может, завернуть? – отпарировал сразу передумавший поспешать Женька и стремглав кинулся в заветный магазин, опережая двух замешкавшихся на входе, некультурных типов…

Неумолимо приближалась гроза. Ветер срывал с прохожих шляпы, бейсболки, платки, оголял ножки нисколько не препятствующих природной фривольности девушек и женщин, набивал пылью глаза и рот зевак и с каждым новым порывом настойчиво заставлял людей идти спиной вперед. Буря мглою небо кроет! Вроде, четыре слова, а как точно передано, гениально просто. Вспомнить бы еще, кто написал, Горький или же Пешков. Совершенно разные люди, если подумать, а судьба одна на двоих, вот как бывает в жизни.

Догнав Саню на стоянке, Женька гордо вручил ему пол-литра недорогой газировки и небольшую пачку чипсов:

– От всей души, похоже, сегодня настоящий пир справим.

– Расфасовки крупнее не нашлось, только такая, с гулькин нос? Разобрали большие пачки голодные любители дармовщины?

– Саня, без задней мысли, что попалось первое под руку, то и взял.

– Сегодня дома закусывать будешь, скупердяй, просил же, нормальной еды купи.

– По-твоему, это не закуска? Вкусно и полезно, между прочим, жареная картошечка, порезанная для удобства на мелкие ломтики, добавлен лук и зелень, а мелким шрифтом прописаны витамины.

– Смотри, кунг горит!

Дым валил замысловатыми клубами из-под наспех сколоченной крыши, переливаясь на свету яркими цветами радуги, образовывая местами странной формы облака. Непонятный, терпкий, въедливый запах расползался по окрестностям, озорно щекоча ноздри и глаза немногих автолюбителей. Широко распахнувшаяся дверь кунга явила миру очередную порцию разноцветных, воздушных барашков, за которыми навстречу встревоженным бегущим товарищам вывалился слегка пошатывающийся, но довольный Рифат. С видом осведомленного пророка, обращающегося к заблудшей пастве, после непродолжительной паузы он наконец изрек: